Том 4. Элмер Гентри - страница 92

Шрифт
Интервал

стр.

— Это хорошо. Все остальное идет из рук вон скверно. Здешнее духовенство воображает, будто можно таскать с собой целую ораву праведников так, за красивые глаза. Проберите их хорошенько, расскажите, на какие муки обречены скупцы-бизнесмены. Ладно, Элмер? До чего ж трясутся над деньгой! Знаете что, Сесиль? Будьте любезны не корчить такую мину, будто я кого-то укусила. Никого еще… пока.

Эйлстон пропустил ее слова мимо ушей. Элмер и он оглядывали друг друга, как пантера и буйвол (впрочем, буйвол свежевыбритый и отчаянно благоухающий лосьоном для волос).

— Брат Эйлстон, — заговорил Элмер. — Я прочел в отчете о вчерашнем собрании, что вы говорили о Марии, о помазании народом, читали «Идиллии короля» Теннисона[89]… Так, во всяком случае, говорится в газете…

— Все правильно.

— И вы думаете, это подходящий материал для молитвенного собрания? Церковь — другое дело, в особенности где есть богатые прихожане, люди из общества, но в походе за спасение душ…

— Дорогой мистер Гентри, мы с мисс Фолконер раз и навсегда решили, что даже в самой ожесточенной борьбе за спасение душ нет надобности угощать нашу паству пошлятиной.

— Ну, я бы им выдал не это!

— А что же именно, разрешите спросить?

— Добрую старую преисподнюю, вот что! — Элмер покосился на Шэрон и заметил, что она одобрительно улыбается. — Да, сэр, как в гимне поется: ад наших отцов хорош и для нас.

— Вот как! Боюсь, что он недостаточно хорош для меня, и не думаю, чтобы Иисус тоже питал к нему особенную нежность.

— Ну, во всяком случае, когда он пребывал у Марии, Марты и Лазаря, он не прохлаждался с ними, распивая чаи, будьте уверены!

— Но почему же, мой друг? Разве вам неизвестно, что чай впервые доставлен с Цейлона в Сирию караваном в шестьсот двадцать седьмом году до рождества Христова?

— Н-нет, я точно не знал, когда…

— О, конечно, вы просто забыли. В бытность вашу в университете вы, несомненно, читали о великом эпикурейском походе Фталтазара, ну, когда еще он взял с собой тысячу сто верблюдов? Псалтызар — помните?

— О да! О походе помню, я просто не знал, что он вез чай.

— Ну, естественно. Я понимаю. Да, мисс Фолконер, наш пылкий Шуп намерен сегодня петь соло гимн «Таков, как есть». Нельзя ли как-нибудь помешать? Эделберт — славная божья душа, но в таком виде, каков он есть, он грузноват. Вы не поговорили бы с ним?

— Ах, не знаю… Пусть поет. Он массу душ к нам привлек этим гимном, — зевнула Шэрон.

— Каких-то паршивеньких душонок…

— Ах, нельзя же так чваниться! Когда вы попадете на небеса, Сесиль, то станете ворчать, что серафиты… да, ладно, ладно, знаю, что «серафимы», просто обмолвилась, — что серафимы носят не такие корсеты!

— Не поручусь, что вы именно так и представляете себе рай: ангелы в корсетах, а вы — в золотом особняке на фешенебельной небесной Парк-Лейн[90]!

— Сесиль Эйлстон, не ссорьтесь со мной сегодня! Я чувствую, что с минуты на минуту начну действовать… вульгарно! Любимое ваше словечко! Я, право же, не прочь спасти душу кое-кому из своих собственных людей! Элмер, вы как думаете, бог учился в Оксфорде?

— Несомненно!

— И вы тоже, разумеется!

— Я-то нет, куда там! Я учился в захолустном колледже в Канзасе! И родился тоже в захолустном городишке в том же Канзасе!

— Да и я, фактически! Нет, родом-то я из очень старой виргинской фамилии и родилась, как говорится, в «родовом поместье», но мы были до того бедны, что наша гордость была просто смешна. Скажите, а вам приходилось в детстве колоть дрова и полоть грядки?

— Мне-то? Ого! Еще как!

Они сидели, положив локти на стол, хвастливо обмениваясь воспоминаниями о своем захолустном детстве, то и дело поражаясь тому, как много у них было общего, а Сесиль хранил ледяное молчание.

VI

Выступление Элмера на молитвенном собрании произвело фурор.

В его речи было все: четкий план, мелодические раскаты бархатного баритона, красивые фразы, занимательные примеры из жизни, высокие чувства, целомудренный подход к предмету, неподкупное благочестие.

Позже Элмер объяснял поклонникам своего ораторского таланта, что важнее всего — план. Что бы они подумали, спросил он, об архитекторе, который увлекся окраской и отделкой, не позаботившись создать проект здания? А велеречивые излияния Элмера в тот вечер отличались редкостной стройностью плана.


стр.

Похожие книги