— Пойдите и доложите обо мне! Вы что, должны ему платить, если осмелитесь заговорить с ним?
— Я…
Он дрожал всем телом, будто в первый раз увидел сеанс стриптиза.
— Гаррис! — раздался голос из гостиной. — Кто там?
— Сэр, — пролепетал Гаррис, — это некий мистер Бойд хочет повидать вас.
— Бойд? — повторил голос таким тоном, словно это было ругательство. — Какого черта?!
Через несколько секунд обладатель голоса появился в прихожей. Это был высокий, плотный мужчина с редкими волосами и торчащими седыми усами.
— Убирайтесь или я вызову полицию! — закричал он.
— Начните с того, что позвоните в Бюро поисков пропавших, — посоветовал я ему. — Разве исчезновение сына вас совершенно не интересует?
— Филип? — Его кустистые брови поползли вверх. — А что с Филипом?
— А вы действительно Гэлбрайт Хейзелтон?
— Ну да! — нетерпеливо выпалил он. — Отвечайте на вопрос!
— Никто его не видел с вечера воскресенья. Похоже, в последнее время им кормили свиней на вашей ферме.
Он пристально смотрел на меня долгое время, потом повернулся к слуге.
— Можете идти, Гаррис, — резко проговорил он. — Я позвоню, когда вы мне будете нужны.
— Хорошо, сэр.
— Проходите в гостиную, Бойд, — сказал Хейзелтон, — и попробуйте объяснить мне внятно.
Я последовал за ним в гостиную, большую комнату с белым мраморным камином и красивой мебелью, похоже антикварной.
— У меня мало времени, — сказал Хейзелтон. — И еще меньше желания разговаривать с подонками вроде вас. Поэтому выкладывайте, что вам известно о Филипе, и уходите. Вы меня поняли?
Я закурил сигарету и бросил спичку в камин, нарушив девственную белизну мрамора.
— Хорошо. Так вот, я вам только что сказал, что никто не видел Филипа с вечера воскресенья, когда он был на ферме. Где он?
— Это его дело, — возразил Хейзелтон. — К чему вы ведете, Бойд? Хьюстон сказал мне вчера, что я был с вами слишком мягок, и я готов с ним согласиться.
Сперва вы взялись за Марту, потом за Клемми, а теперь суете нос в дела моего сына.
— Марта наняла меня защищать ее интересы, а также интересы ее сестры, — отчеканил я. — Я это и делаю. Кроме того, я уверен: с Филипом что-то случилось. А ваша реакция свидетельствует, что или вам это совершенно безразлично, или вы сами замешаны в этой истории.
На этот раз его усы вздыбились одновременно с бровями. Я думал, что он сейчас взорвется и разлетится на тысячу кусков, но он сделал нечеловеческое усилие и заговорил почти нормальным тоном.
— Я постараюсь посмотреть на дело вашими глазами, Бойд, — начал он значительно. — Вы говорите, что Марта наняла вас защищать ее интересы против меня? И что же она вам сказала? Что она жертва заговора? Что я растратил наследство ее матери? Что она сама и Клемми опасаются за свою жизнь?
— Может быть… До сих пор вы ничем не опровергли это.
— Проверка наследства таких размеров, как у моей жены, учитывая сложность помещения капитала, потребует не меньше месяца работы двух экспертов-бухгалтеров. Приведите ко мне двух таких людей, Бойд, и я готов показать им все расходные книги.
— Почему вы скрываете Клемми на ферме? Почему вы держите там телохранителя, который не допускает никаких посетителей, и эту экономку-компаньонку, которая говорит, что она сиделка? Они что, караулят зерно, или что?
— Садитесь, Бойд, — неожиданно приказал Хейзелтон.
Я послушался. Он устроился напротив, выбрал сигару из шкатулки, лежащей на столике рядом с его креслом, и тщательно раскурил ее.
— Бойд, — сказал он, — я буду откровенен с вами. И рассчитываю на вашу скромность.
— Я ничего не обещаю.
— Так вот, — продолжал Хейзелтон, напирая на каждое слово, — семья страдает от наследственного сумасшествия. Моя жена из-за этого покончила с собой. Это продолжается уже четыре или пять поколений. Иногда одно поколение эта доля минует, и я молю Бога, чтобы мои дети избегли беды.
— Вы хотите, чтобы я поверил, что все ваши дети сумасшедшие?
Хейзелтон не спускал глаз с горящего кончика сигары.
— Филип абсолютно нормален и всегда был таким. С обеими моими дочерьми и в детстве, и в юности тоже все было в порядке, но совсем недавно они стали проявлять эксцентричность.
