Ты что же, думаешь, ниггер ниггеру — друг, товарищ и брат? He-а! Если ниггер думает, что он может сделать что-то с пользой для себя, он это делает. Старый Сэм принес эту кассету мне. Рассказал, что ты просил его переслать пленку в «Сан». Ему подумалось, что мне эта штука понравится больше, чем людям из «Сан», и он был прав. Мы позаботимся о Сэме. Такой ниггер заслуживает, чтобы о нем заботились.
Кейд ощутил сильнейший порыв вырвать кассету из рук шерифа и броситься прочь, но он понимал, что это бессмысленно.
— Я тебе скажу, что мы сделаем, — говорил Шнайдер. — Я оставлю у себя пленку, а тебе отдам кассету. Идет?
И он медленно, очень медленно, сантиметр за сантиметром, вытащил пленку из кассеты и бросил ее на пол.
Кейд, опустив голову, смотрел на засвеченные кадры. Это был худший миг его жизни.
«Мне конец, — подумал он. — Я ничего не сделал для Мейтисона. Я совершенно зря рисковал и получал побои. Убийцы останутся ненаказанными. Но какое это имеет значение? Хуана… Адольфо… Эд… Вики… а теперь вот это. Кой черт ему до всего этого? Какое вообще имеет значение хоть что-нибудь?»
Он посмотрел на ухмыляющуюся рожу Шнайдера.
— В задницу тебя и твой вонючий городишко!
Кейд повернулся и зашагал к самолету, сопровождаемый радостным ржанием Шнайдера.
Через три с половиной часа самолет коснулся бетонной полосы аэропорта Кеннеди. К этому времени Кейд был настолько пьян, что стюардесса вынуждена была довести его до здания аэровокзала. Ей пришлось его поддерживать, чтобы он не свалился с трапа. Остальные пассажиры, кто с ухмылкой, кто с гримасой отвращения, расступились, давая им выйти первыми.
Уже в здании аэропорта стюардесса, прелестного вида блондинка, озабоченно спросила:
— Вы уверены, что с вами все в порядке, сэр?
Кейд попытался «навести резкость», но ее лицо расплывалось, как в тумане.
— Я в форме, крошка, — сказал он. — Б-благодарю…
Высокий незнакомец в облегающей форме шофера подошел к Кейду. Он дернул головой, отпуская стюардессу.
— Мистер Кейд?
Кейд покачнулся и, чтобы не упасть, ухватил незнакомца за рукав.
— Он самый.
— Автомобиль ждет, сэр. Разрешите, я возьму вашу сумку.
— Ошибся адресом, дружище, — Кейд заковылял к стоянке такси.
Незнакомец последовал за ним.
— Извините, мистер Кейд — Кейд прищурился в его сторону.
— Ну, какого тебе черта?
— Вас хочет видеть мистер Брэддок. Разрешите… сумочку…
— Ну валяй, коли она тебе так по душе, — сказал Кейд, позволив шоферу взять его сумку. — А кто этот мистер Брэддок?
— Вот наша машина, сэр, — сказал шофер, указывая на припаркованный у тротуара черно-желтый «роллс-ройс».
Кейд уставился на машину, потом на шофера.
— Ты уверен, что не ошибаешься? — спросил он, безуспешно пытаясь протрезветь.
— Никакой ошибки нет, сэр.
Кейд понял, что его чрезвычайно вежливо усаживают в машину. «А, плевать», — подумал он, отдаваясь обволакивающей роскоши сидений и интерьеров «роллса». Уронил голову на спинку сиденья и отрубился.
Шофер презрительно скривился, аккуратно опустил сумку Кейда к его ногам, уселся за руль и завел мотор.
Шэд Брэддок сидел в шезлонге в тенистом садике своего пентхауза, расположенного на высоте двадцати четырех этажей над уровнем уличного движения города Нью-Йорка.
Он был высок, костляв, его лицо покрывал густой загар. Брэддок был помешан на здоровье, ел натуральную, вегетарианскую пищу и при первой возможности занимался йогой, принимал солнечные ванны. Для своего возраста, а было Брэддоку, по его собственным словам, семьдесят пять, он весьма недурно сохранился. Лицо больше походило на череп. Глубоко посаженные маленькие глазки всегда блестели, были беспокойны и оживлены. Тонкие губы, маленький вздернутый нос, большие плоские уши.
Он значился пятым в списке богатейших людей Америки. Среди самых разнообразных предприятий, которыми заправлял мистер Брэддок, значилась и скандальная газетенка «Шепоток». Этот еженедельник был для него чистейшим хобби, которое забавляло и развлекало его гораздо больше, чем любое другое дело, приносящее реальную прибыль.
Брэддок был садистом. Не было для него большей радости, чем нагадить какой-нибудь знаменитости на страницах «Шепотка».
