— Вроде того, — ответил Кейд и забрался на сиденье рядом с водителем.
«А кассета-то, — думал он, осторожно выпрямляя ноги, — уже в пути к Мейтисону. Через день-два снимки будут в ФБР, и тогда эти ублюдки, убившие Сонни Смолла и его девушку, поймут, что хорошо смеется тот, кто смеется последним».
Митчелл сел за руль, и вскоре они мчались по скоростному шоссе к аэропорту.
— Твоя камера на заднем сиденье, Кейд, — сказал Митчелл. — Я подумал, что неплохо бы ее прихватить. — Он коснулся ссадин на лице и ухмыльнулся. — Я, конечно, сам напросился на мордобой. Что ж, тебя побили, меня побили… квиты. Просто в будущем держись подальше от нашего городишка.
— Я так и сделаю, — сказал Кейд невыразительным голосом.
Он бросил взгляд через плечо на свою поношенную дорожную сумку с эмблемой «Пан Америкэн». Внезапно его кольнула пугающая мысль: а что, если этот тупой садист проверил аппарат и обнаружил, что пленки в нем нет? Догадался ли он это сделать? Парень был глуп и мог не допереть, но можно ли на это надеяться? Кейд почувствовал, что слегка вспотел. А может, он в ловушке, и они едут не в аэропорт? Отвезут его сейчас куда-нибудь подальше и начнут спрашивать о пропавшей ленте, применяя для убедительности привычные для них методы работы.
— Тебя что-то заботит, Кейд? — спросил Митчелл, скосив на него глаза.
— Нездоровится… Думаю, если бы тебя пинали в брюхо, ты чувствовал бы себя так же.
Митчелл заржал.
— А я думал, тебя какие-то мысли угнетают.
Но ехали они все-таки в аэропорт. Кейд сначала увидел заходящий на посадку самолет, а потом и здания аэропорта.
— Когда ты сюда приехал, ты очень интересовался маршем протеста, — сказал Митчелл, — а сейчас ничего даже не спрашиваешь. В двух словах: мы его разогнали. Хорошо позабавились. У многих ниггеров сегодня головы болят. — Он снова заржал. — Я бы на твоем месте не трепался слишком много, когда вернешься домой, где так любят черных. Просто расслабься и не шлепай губами.
Кейд ничего не ответил. Через три минуты «шевроле» притормозил у зала для отлетающих пассажиров. Кейд забросил тяжелую сумку через плечо и, сморщившись от боли, вылез из машины.
— Что ж, пока, Кейд, — сказал Митчелл. — Извини, если что не так — мы люди простые, и развлечения у нас такие же.
Кейд прошел в зал. Зарегистрировал билет. Служащий поставил штамп и одарил Кейда кислой улыбкой.
— Счастливого пути, — сказал он.
Кейд его проигнорировал. Через несколько минут он пройдет полицейский контроль, и на этом его заботы закончатся.
— Привет, Кейд.
Репортер напрягся и медленно обернулся.
К нему направлялся шериф Джо Шнайдер с неопределенной, как бы незавершенной ухмылкой на мясистом лице. На нем была неизменная униформа цвета хаки и сияющая в отблесках неоновых огней шерифская звезда.
Кейд ждал. Он чувствовал страх, но в то же время думал: «Ладно, сукин сын, давай, можешь начинать свою подлянку, какую ты там задумал, да только завершать ее буду все равно я. Вот у меня где этот ваш вонючий городишко! И когда пятеро ваших ублюдков почувствуют щекотку от петли на шее, они будут знать, кого за это благодарить…»
— Отбываем? — спросил Шнайдер, подойдя к Кейду.
— Примерно так, шериф, — ответил Кейд.
— Прекрасно. Погостил, развлекся и домой. Никаких обид.
Кейд промолчал.
— Думаю, тебе немножко неприятно. Но ребята просто перестарались. Знаешь, как это бывает, Кейд. Просто мы не любим негрофилов в нашем городке.
Кейд снова не сказал ни слова.
— Я тут прихватил специально для тебя небольшой сувенир, — продолжал Шнайдер, широко ухмыляясь. — Не можем же мы допустить, чтобы ты покинул нас, не прихватив ничего на память.
Кейд выпрямился, хотя все его тело протестовало. «Вот оно, — подумал он. — Эта сволочь хочет выбить мне зубы. Ладно, переживем, в конце концов, я и за это с вами рассчитаюсь».
Шнайдер вытащил нечто из кармана и держал это двумя пальцами перед лицом Кейда.
Кейд увидел кассету фирмы «Кодак». Он похолодел, кровь отхлынула от лица.
— Да-да. Это та самая кассета, которую ты заснял, — сказал Шнайдер. — Видишь ли, Кейд, дело в том, что ни черта ты не смыслишь в том, что у нас тут происходит.
