Однако после появления в 1902 году повести «На повороте» споры разгорелись с новой силой. «Я помню, когда мы обсуждали эту повесть „На повороте“, мы дрались чуть ли не неделю вокруг нее», – рассказывал много лет спустя П. Лебедев-Полянский об одном обсуждении повести в среде революционной молодежи (Рукописный отдел ИМЛИ имени А. М. Горького).
Прочитав первые пять глав «На повороте», М. Горький пишет В. Вересаеву восторженное письмо: «Мне хочется сказать Вам, дорогой Викентий Викентьевич, кое-что о той радости, которую вызвало у меня начало Вашей новой повести. Славная вещь!
Я прочитал с жадностью и по два раза сцены купанья и прогулки навстречу тучам. Здорово это, весело, бодро, возбуждает желание обнять Вас крепко, и – главное – своевременно это, как раз в пору, как раз Вы пишете о тех, о ком надо писать, для кого надо, и о том, о чем надо. Молодежь – боевая, верующая, работающая – наверное, сумеет оценить Вас. Таня у Вас – превосходна! Сергей, Шеметов – все хороши!
Все растет и ширится жизнедеятельное настроение, все более заметно бодрости и веры в людях, и – хорошо живется на сей земле – ей-богу!
Вся задача литературы наших дней – повышать, возбуждать именно это настроение, а уж оно даст плоды, даст! Вы – верите, что даст?» (М. Горький, Собр. соч. в тридцати томах, т. 28, М. 1954, стр. 232).
Но бодрый и радостный тон первых глав повести, где в центре находились рвущаяся в революцию Таня и рабочий-революционер Балуев, сменился мрачными описаниями духовной деградации Токарева и растерявшихся перед жизнью Варвары Васильевны и Сергея. «Очень вы меня обрадовали вашим… отзывом… – отвечал В. Вересаев М. Горькому 2 февраля 1902 года. – Насчет отзыва боюсь, что вы в дальнейшем разочаруетесь. Каждому свое: одному дано летать в небе, а другому суждено, стоя на земле, хлопать неподнимающимися крыльями и мучительно ломать голову над вопросом, как это вот другие летят в воздухе, и ничего, не падают! Вы поймете это, когда дочитаете повесть мою до конца» («Архив А. М. Горького»).
Опасения В. Вересаева были справедливы. В. И. Ленин, одобрив начало повести, последующие главы оценил отрицательно. «Видаю иногда русские журналы – далеко не все и далеко неправильно, – писал Владимир Ильич М. А. Ульяновой. – Как у вас довольны новой вересаевской повестью в „Мире Божьем“? Я поначалу ждал большего, а продолжением не совсем доволен» (В. И. Ленин, Соч., т. 37, изд. 4-е, стр. 263–264).
Вторая половина повести дала критике повод изображать дело так, будто В. Вересаев всерьез никогда и не примыкал к марксистам. Вл. Боцяновский в статье «„Летопись“ В. Вересаева» уверял: «Марксисты сочли самого г. Вересаева своим, зачислили его в свой лагерь… Но… г. Вересаев не скрывал и своего личного взгляда на марксизм, как на своего рода „поветрие“, как на нечто преходящее, как на мираж… И он не ошибся. Действительность разрушила теорию… На смену… выступило новое идеалистическое течение», которое В. Вересаев отразил в повести «На повороте». «В ней, мужественно отстреливаясь, отступают марксисты и выступают вперед идеалисты». Кончает с собой Варя, разочаровавшись в марксизме. «Главный герой повести Токарев, сам стоящий „на повороте“, в целом ряде монологов разбивает и марксистов и идеалистов, предсказывая им полное разочарование». Идеалисты же представлены Сергеем, и они «идут дальше» марксистов («Русь», 1904, 10/23 января, № 29).
Это были явные передержки, желаемое выдавалось Вл. Боцяновским за сущее. Подобным истолкователям творчества В. Вересаева-а их тогда было много – отвечал В. Шулятиков в статье «Критические этюды. Новая повесть В. Вересаева» («Курьер», 1902, 11 марта, № 69). В. Шулятиков сожалел, что Таня и Балуев обрисованы в повести «лишь самыми общими чертами и играют… роль эпизодических фигур»; сожалел, что главными героями оказались «банкроты» Токарев и Сергей. Но он совершенно справедливо усматривал в повести не защиту идеализма, а его изобличение.
Тем не менее реакционная пресса поспешила с радостью заявить, что В. Вересаев – поэт безверия и унылого распутья.
Но она рано ликовала, празднуя отход писателя от марксизма. Опубликованные вслед за повестью «На повороте» рассказы В. Вересаева вновь заставили критику самых разных толков признать его писателем горьковского направления. Рецензируя «восточную сказку» «Звезда» (1903), Н. Стародум с раздражением писал: «К сожалению, вышло как-то так, что г. Вересаев оказался сопричисленным к той странной новой плеяде босяцкого Гомера, Максима Горького…» Особенно возмутило Н. Стародума, что В. Вересаев все свои симпатии отдал революционеру Адеилу, а не «постепеновцу» Тсуру («Русский вестник», 1903, кн. XII).
