Супруг изящно разыгрывал роль человека, далекого от политики, и откровенно признавался, что он просто-напросто спекулянт, да, да, клянусь честью! Ему не верили. Помилуйте, какой же спекулянт станет так откровенно болтать о своей отвратительной профессии? Непомерные деньги, которые обольстительный Федоров тратил на приемы и угощения, никого не смущали. Ведь все знали, что в прошлом он скопил немалый капиталец. К тому же служба в Петроградской конторе по закупке лошадей… За лошадок ему платят, поди, немалые денежки.
Никто, конечно, и не подозревал, что платят ему не только за лошадок. Никто и думать не мог, что Горский связан не только с центральными комитетами правых и левых эсеров, но и с питерскими и московскими кадетами и с отъявленными монархистами.
Так тамбовские заговорщики в сермяжном маскараде очутились в союзе с заграничными центрами ярой белогвардейщины, и трудно понять, кто в конечном счете командовал повстаньем: эсеры или те, кому по совместительству служил господин Федоров-Горский, адвокат.
Федоров-Горский клялся, что работает только на «несчастного, обиженного русского мужичка». Работал он более чем исправно; Антонов был им доволен. Доволен был и Федоров-Горский. Платили ему, не скупясь, и он старался изо всех сил. Бывали случаи, когда красный отряд, выступивший против Антонова по прямому оперативному приказу из Тамбова, находил этот приказ в ставке антоновских войск: он доставлялся повстанцам агентами Федорова-Горского в день его подписания!..
Короче, все было готово. Нужен был человек, который занялся бы охраной восставшего края, складов, коммуникаций, тайных штабных убежищ, имевший право судить и миловать по законам военного времени. Нужен был вожак для волчьей стаи.
И решил Антонов вызвать Сторожева.
Он знал, что случилось с Петром Ивановичем, как охотники, бродившие в округе, где зимовал Сторожев, напали на его след, нашли Сторожева, привезли в ближнее село.
2
В больнице застрял Петр Иванович до мая.
Он вернулся в село похудевший, смирный и тихий. Казалось, никогда не забудет он той ночи в лесу; казалось, кончились тревожные дни, сломлен Сторожев, сдался.
Он стал еще нелюдимее, еще молчаливее.
Когда кипучей волной пошли слухи об Антонове, о том, что вот-вот пойдет он во главе неисчислимого своего войска на большевиков, Сторожев усмехался и помалкивал. Потом ночами стали появляться на задах сторожевского двора какие-то люди. Однако все делалось в великой тайне.
Однажды майской ночью Петра Ивановича разбудил Андриан.
— Конный к тебе, — шептал он, — срочно требует. Погубят они тебя, подлецы, погубят. Это что же, в открытую пошло?
— Молчи, — шептал Петр Иванович, слезая с кровати.
Прасковья во сне застонала. Сторожев укрыл ее одеялом, оделся и вышел.
— Ну, чего тебе? — грубо спросил он верхового. — Куда же ты на коне ко мне лезешь? Тебя поймают — одна голова с плеч, а меня поймают — тысяча голов долой. Дурень!
— Никак невозможно, спешный пакет. Да я тихонько, задами, свой ведь, места знаю.
Сторожев поднял голову, вгляделся в приехавшего и узнал Сашку Карася с соседнего хутора.
— Ты что, тоже к Антонову ушел?
— Ушел. Эх, и народу там, Петр Иванович!
Сторожев прошел в сени, вздул ночник, надел очки и начал читать.
Писал «сам», приказывал незамедлительно начать формирование отряда внутренней вооруженной охраны (Вохра), вербовать людей в волостные и сельские милицейские части — для охраны округи и местных штабов, которые, мол, скоро выйдут из подполья; сообщал шифры, явки, установленный код внутренней сигнализации.
Сторожев истово перекрестился.
— В добрый час! — проникновенно сказал он. — Ну, стало быть, начали. Махай, Сашка, назад, передай Александру Степанычу — пущай не сомневается.
Он проводил Карася, запер за ним ворота и снова вернулся в избу.
Ночь стояла теплая… На Дурачьем конце выла собачонка, где-то вдали тарахтела телега.
Сторожев посмотрел на этот тихий мир, на избы, дремлющие под светом луны, перекрестился и пошел досыпать. Прасковья проснулась, когда он ложился, прижалась к нему.
Сторожев подумал: «Долго ли мне осталось спокойно спать?»
