Разговаривая с коммунарами, рассказывая им о съезде, о том, какими средствами партия решила победить Антонова, Сергей Иванович все внимательнее и внимательнее вглядывался в окружающие лица.
Какое разнообразие дум, желаний, характеров, настроений! И все это надо объединить во имя одного: во имя борьбы со злом мира, которое воплощено в образе брата Петра, во имя революции и ее победы, во имя будущего этих людей, будущего их поколений…
Ночью Сергей Иванович пришел в теплушку Листрата и долго говорил с Фролом Петровичем. Листрат присутствовал при их беседе.
Сергей Иванович расспрашивал Фрола Петровича, как казалось Листрату, о самых пустяковых делах — о том, где мужики достают соль, спички, сколько посеяно было осенью ржи, сколько мельник берет за помол, работает ли просорушка… Об Антонове, антоновцах Сергей Иванович задал два-три вопроса, да и ответы на них выслушал как то рассеянно.
«Это, конечно, хорошо, союзник и так далее, — думал Листрат, слушая беседу Сергея Сторожева с Фролом Баевым. — Союзник союзником, а присматривать за ними надо в оба глаза. И вообще черт их разберет. Фрол Баев первым из мужиков подписал протокол о присоединении к Антонову. В комитете антоновском работал, от красных отступал, ходил к Ленину за правдой, был избит антоновцами, чуть не ухайдакали они его, беднягу… Неисповедимы пути человеческие! Конечно, лучше, если Фрол всей душой будет за нас, а не за Сторожева. Это ясно. Все-таки как-никак подмога сильная».
Сергей Иванович отпустил Фрола Петровича часа в два ночи и, к удивлению Листрата, не дал ему никаких наставлений. Но когда Фрол Петрович прощался с Листратом, тот увидел, как преобразился этот человек: словно ему отвалили воз подарков.
— Вот они, какие дела, — задумчиво сказал Сергей Иванович. — Самые трудные времена, Листрат Григорьевич, только еще начинаются.
— А мы думали, конец им!
— Конец не скоро будет. Врагов у нас полно, а дел того больше.
— Ничего, выдержим.
С утра Сергей Иванович начал заниматься делами ревкома, а через неделю отряд под командованием Листрата, подкрепленный ротой пехоты, ушел со станции и обосновался в селе Семеновке, верстах в двадцати от Двориков.
В первый же день Сергей Иванович собрал семеновских мужиков на сход и попросил выбрать сельский Совет. Совет, по предложению Сергея Ивановича, тут же занялся подготовкой к севу поздних яровых, починкой сох, сеялок.
Через несколько дней мужики под охраной красноармейцев и коммунаров выехали в поле сеять.
В Семеновке отряд побыл недолго. Ревком двинулся дальше. Он шел, оставляя в селах небольшие группы красноармейцев, в помощь им организовывались добровольческие дружины из крестьян.
Сергей Иванович все дни проводил в Советах, в поле, в отряде Листрата, выезжал с Чикиным на разведку, ходил с обысками в дома антоновских активистов, допрашивал сдавшихся.
В Дворики отряд Листрата пришел в ласковый майский день.
Листрат и Лешка тут же поскакали домой.
Аксинья сказала, что Наташа неделю назад ушла к тетке в Грязное, Лешка чуть не заревел.
— Погоди, дурак, — уговаривал Листрат брата. — Через недельку и мы в Грязное поедем.
Сергей Иванович тоже побывал дома и долго говорил с Андрианом один на один.
Андриан, высохший, с коричневым дубленым лицом, сурово выговаривал Сергею Ивановичу за то, что в семью вошла вражда и брат пошел на брата. Он чего-то требовал от Сергея Ивановича, а чего — не знал и сам. Потом вдруг попросил не обижать жену Петра Прасковью и детей.
— А мы с детьми не воюем, — сказал миролюбиво Сергей Иванович. — Не все дети в отцов идут.
Вечером мужики собрались в школу, выбрали Андрея Андреевича председателем сельского Совета, Семена Сторожева и Никиту Семеновича — членами. Однако на предложение Сергея Ивановича составить список антоновцев и всех замешанных в восстании людей мир ответил отказом.
— Мы все замешаны, — сказал бывший комитетчик Аким, поротый Сторожевым. — Какие там списки!
Сергей Иванович мрачно улыбнулся, а Листрат прошептал ему на ухо:
— А ты говоришь — союзники… Ох, жуки!
— Ничего, — сказал Сергей Иванович. — Не все зараз… Поймут.
