Том 18. Гимназическое. Стихотворения. Коллективное - страница 78

). «Если бы я жил в Петербурге, — писал Чехов А. С. Суворину 23 октября 1889 г., — то напросился бы к Вам в редакторы беллетристического отдела. Я бы чистил и шлифовал все одобренные Вами и Бурениным рассказы и протежировал бы тем, по-видимому, никуда не годным вещам, из которых путем сокращения наполовину и путем корректуры можно сделать сносные рассказы. А я наловчился корректировать и марать рукописи. Знаете что? Если Вас не пугает расстояние и скука, то пришлите мне заказною бандеролью все то беллетристическое, что имеется у Вас под руками и Вами забраковано. Пришлите сами, никому не поручая, иначе ничего не выйдет. Я читаю быстро. Помнится, зимою, ночью, сидя у Вас, я из плохого брошенного рассказа Кони сделал субботник, который на другой день многим понравился). Суворин говорил, что Чехов «отлично редактирует беллетристику» (Слово, сб. 2, стр. 278); в письмах Чехов не раз писал ему о своем интересе к этой работе. «Присылайте еще рассказов, — просил он 15 ноября 1889 г. — Я готов служить. Сия работа меня развлекает, да и приятно сознавать, что некоторым образом, так сказать, имеешь власть над чужими музами: хочу лучину щиплю, хочу — с кашей ем». «Чтение рассказов и поправки, — писал он через несколько дней тому же адресату, — отнимают у меня каждый раз не более 1/2-1 часа и развлекают меня. Гимнастика для ума некоторым образом».

Рассказов с этой целью Чехов, очевидно, прочел очень много. «Юные девы и агнцы непорочные носят ко мне свои произведения, — извещал он Суворина в конце декабря 1889 г., — из кучи хлама я выбрал один рассказик, помарал его и посылаю Вам». А. А. Суворин шутя называл эту деятельность Чехова «фабрикой ангелов» (письмо Чехову от 7 марта 1890 г. — ГБЛ). Рукописи всех этих произведений с чеховской правкой того времени до нас не дошли, за исключением рассказа Е. М. Шавровой «Софка», который печатается в настоящем томе. Но по письмам и мемуарам можно установить некоторые особенности чеховского редактирования.

Начиналось оно, как правило, с заглавия. Так, рассказ Ежова «Одна» стал называться «Леля» («Назовем Ваш рассказ попроще», — вспоминал слова Чехова автор. — Письма, т. 3, стр. 327), «Певички» Шавровой — «Птички певчие» (там же, стр. 288), ее же «Невесты» — «Замуж!» и др. Почти всегда правилось начало: «Начало не было бы шаблонно, если бы было вставлено куда-нибудь в середину рассказа и раздроблено» (Ал. П. Чехову, начало августа 1887 г.); «Начинать надо прямо со слов: „Он подошел к окну“ и проч.» (Л. А. Авиловой, 21 февраля 1892 г.); «Рассказ очень хорош, начиная с тою места, которое я отметил красным карандашом. Начало же банально, не нужно» (Р. Ф. Ващук, 27 марта 1897 г.); «Первый монолог Даши совершенно не нужен» (Лазареву-Грузинскому, 1 ноября 1889 г.). Не менее придирчиво Чехов относился и к концовкам. Часто рассказ подвергался коренной композиционной перестройке: «В „Певичке“ я середину сделал началом, начало серединою и конец приделал совсем новый» (А. С. Суворину, 20 ноября 1889 г.). Обычны были существенные сокращения: «Сегодня утром я послал Вам рукопись Овсянникова: я выкинул немножко меньше половины» (ему же, 7 декабря 1889 г.). «Рассказ безграмотен, сделан по-бабьи аляповато, но есть фабула и некоторый перец. Я, как увидите, сократил его вдвое» (ему же, 30 ноября 1891 г.). Исключались эпизоды, целые сюжетные линии, отдельные герои. «Рассказ хорошо сделан <…> Но к чему Вам понадобилась бритая рожа? <…> она портит рассказ; чувствуется, что она притянута искусственно» (Е. М. Шавровой, 28 января 1891 г.). «Верочку — вон, гречанок — вон, всех вон, кроме доктора и купеческого отродья» (ей же, 16 сентября 1891 г.). Исправлялись ошибки в реальных подробностях: «Где Вы видели церковного попечителя Сидоркина? <…> воробьев никаким калачом не заманишь из деревни в поле <…> В конце рассказа дьячок поет <…> Такой молитвы нет. Есть же такая…» (Н. А. Хлопову, 13 февраля 1888 г.). «Возвращаю Вам, — писал Чехов Суворину 30 ноября 1891 г., — две присланные Вами через контрагентство рукописи. Один рассказ — индийская легенда. Цветок лотоса, лавровые венки, летняя ночь, колибри — это в Индии-то! Начинает с Фауста, жаждущего младости, и кончает „благом истинной жизни“ во вкусе Толстого. Я выкинул кое-что, выгладил, и получилась сказка, хотя и неважная, но легкая и которая прочтется с интересом». Но, пожалуй, наиболее часты замечания относительно стиля, языка, синтаксиса, употребления провинциализмов, иностранных слов, вульгаризмов: «Начать хоть с того, что то и дело попадаются фразы, тяжелые, как булыжник. Например, на стр. 2 фраза: „он заходил ко мне два раза в продолжение получаса“. Или „на губах Ионы появилась долгая, несколько смущенная улыбка“. Нельзя сказать „брызнул продолжительный дождь“, так, согласитесь, не годится фраза „появилась долгая улыбка“» (Хлопову, 13 февраля 1888 г.).