— Ну, — Мэрфи печально вздохнул, — я не виноват, что мои блестящие открытия слишком замечательны, чтобы помочь тупоголовым копам разрешить загадку. Между прочим, орудие убийства я отдал Эду Сэнджеру, он сказал, что представит вам полный отчет завтра. — Мэрфи на мгновение остановился в дверях и с ухмылкой взглянул на нас: — Думайте, друзья, даже если вы к этому не привыкли!
И дверь за ним захлопнулась. Лейверс тихо застонал и уставился на меня, как будто во всем был виноват я один.
— Какого черта вы тут торчите, когда вам следует заниматься остальными подозреваемыми?
Я вскочил со стула:
— Так вы считаете, что сержанту Полнику нужно отправиться в этот пляжный домик и хорошенько поискать исчезнувшие туфли? Не только внутри, но и возле домика?
— Полагаю, что да, — буркнул он. — А почему эти туфли так важны?
— Я не уверен, что они важны, — признался я, — но если убийца забрал их с собой, значит, он считал их важными. Мне бы хотелось выяснить, его ли рук это дело.
— Будем надеяться, что один псих поймает другого! — проворчал Лейверс. — Полника я отправлю гуда в ближайшее время.
Когда я выходил из кабинета шерифа, на столе Аннабел Джексон зазвонил телефон. Она взяла трубку, послушала, потом протянула мне, прикрыв ее рукой.
— Это вас. — Ее голос звучал очень удивленно. — Должно быть, вы сдаете — вас спрашивает мужчина.
Я мрачновато подмигнул ей, взял трубку и громко произнес:
— Уилер.
— Вы парень, который занимается убийством этой дамочки Брукс? — спросил хриплый мужской голос.
— Точно.
— Возможно, нам следует поговорить.
Голос звучал так, будто его владельцу когда-то наступили на голосовые связки.
— Прекрасно, — сказал я. — Кто говорит?
— Не имеет значения, с этим можно подождать. Вы знаете бар под названием «Даунтаун»?
— На Мейпл?
— Будьте там через тридцать минут.
Раздался резкий щелчок — он повесил трубку.
Я вернул трубку Аннабел и рассеянно принялся изучать очертания ее зрелой груди, прекрасно обрисованной плотно облегающей белой шелковой блузкой. Рука Аннабел автоматически потянулась к стальной линейке, потом неопределенно повисла в воздухе.
— Ваше сердце не в ней, — почти с упреком проговорила она.
— Что-что?
— Вы же пытаетесь смотреть сквозь мою блузку. — Она медленно покачала головой. — Что вас так заинтересовало, Эл?
— Эти самые штучки, как они там? — мрачно спросил я. — И еще — просто так, для отчета, — на вас белый кружевной лифчик.
Она вскинула светловолосую головку и принялась лихорадочно осматривать себя спереди, потом уставилась на меня.
— Это невозможно, сквозь эту блузку ничего нельзя увидеть! Каким образом вы можете судить о бюстгальтере?
— Элементарная дедукция, золотко, — сообщил я. — Черный бы просвечивал сквозь белый шелк, верно?
— Да, — с сомнением протянула она, — ну а кружева?
— Исключительно по памяти, — сказал я со счастливой улыбкой. — Вы же всегда носили кружевные бюстгальтеры и кружевные трусики, кружево…
Линейка больно ударила меня по косточкам правой руки.
— Эл Уилер, — задыхаясь, произнесла она, — вы просто наглец. Только потому, что я однажды…
— Это вечно будет жить в моей памяти. — Я поспешно попятился, чтобы оказаться вне досягаемости. — Розовое и золотистое, блестящее, с тонкими кружевами по…
— Я ничего не понимаю! — Ее брови подозрительно сошлись. — Но звучит это как грязная непристойность! Убирайтесь отсюда, Уилер, пока я не избила вас этой линейкой!
Я ушел. По временам Аннабел оттаивает, но такое случается нечасто, нынче определенно был не тот день.
Я добрался до бара «Даунтаун» минут за пятнадцать. Это одно из новомодных заведений с официантками в бикини и соответствующими ценами. Пышногрудая брюнетка в бикини с серебряными блестками провела меня к угловой кабине и, когда я уселся, одарила лучезарной улыбкой:
— Что скажете о большом специальном, сэр?
— Нет, благодарю. — В ответ она тоже получила широкую, теплую улыбку. — Предпочитаю выпить, прямо сейчас. — Потребовалось несколько секунд, чтобы она отвела от меня взгляд. — Виски со льдом и немного содовой.
Вскоре она вернулась и поставила передо мной стакан; на лице ее было то особое выражение, с каким большинство людей наблюдает за гремучими змеями, потом повернулась и зашагала прочь, ухитрившись не вилять при этом весьма солидными половинками.
