Разумеется, подобные выкладки не дают столь же четких результатов, если применить их к малым отрезкам времени. Техноэволюция не является синтетическим заменителем правосудия, тем заменителем, который без промедления карает дурных и вознаграждает хороших, однако в большом временном масштабе, в масштабе всего исторического процесса в целом тенденции ее развития выступают именно в такой форме. Усиливающийся процесс технической и информационной интеграции цивилизации всего земного шара позволяет нам со все большим основанием рассматривать наши проблемы в глобальном масштабе. При этом путь, этически правильный в чисто гуманистическом понимании, оказывается также и рациональным, ибо он согласуется с объективными тенденциями развития. Всякий иной путь обрекает избравший его общественный строй — раньше или позже — на уничтожение. И именно эти теоретические соображения — а не просто благие пожелания или добрые намерения — позволяют смотреть в будущее человечества с обоснованным оптимизмом.
2. Пока технология приводит окружающую материю в состояние, благоприятное для человеческого существования, до тех пор она оказывается продолжением естественного гомеостаза. Ибо нет принципиальной разницы между органами чувств и инструментами исследования или же между мускулами и реакторами[269]. Первые черпают из среды полезную информацию, вторые благодаря управлению потоками этой информации делают возможной энергетическую суверенность по отношению к среде. Однако, единожды пущенная в ход «для удовлетворения потребностей», технология проявляет все большую агрессивность. Казалось бы, между утолением обычного голода и голода сексуального нет существенной разницы, так как в обоих случаях речь идет о своеобразном биологическом удовлетворении. Технология, которая давно уже вторглась в сферу межчеловеческих отношений (например, в область производства и распределения благ и т. д.), делает следующий шаг, проникая во все более интимные сферы нашего существования, — с весьма тревожными последствиями. Новая ситуация не является следствием еще одного «отклонения» нашего вида, но представляет собой результат «эксцентричности», то есть нецентральности, положения человека в Природе. До нее бы не дошло, следи за нашими судьбами какое-нибудь Благое Провидение. Еще раз оказывается, что очередность, в которой мы овладеваем последовательными сегментами власти над Природой (а также над нашими желаниями), — очередность, никем продуманно не запланированная, — может таить в себе ловушки антиномий. «Правильной» в указанном смысле была бы такая очередность производимых действий, которой сопутствовало бы не только понимание того, что мы делаем сейчас, но и того, какие отдаленные последствия повлечет за собой вторжение «рационализирующей технологии». Из двух третей человечества, то есть из двух миллиардов систематически недоедающих людей, ежегодно умирает от истощения около 40 миллионов человек. Одновременно в других местах оказываются необходимыми специальные технические средства для сбора и уничтожения тары, в которой организована доставка на рынок материальных благ. Однако точка зрения, что бедным живется скверно, а богатым — прекрасно, упрощает картину. В действительности и тут и там дело обстоит неважно, хотя последствия изобилия и нехватки имеют мало общих черт.
С надлежащей серьезностью мы относимся, однако, лишь к угрозе нехваток, тогда как угрозой противоположного знака склонны пренебрегать, делая ее разве что предметом насмешек. Это и понятно, вид наш сформирован эволюцией в обстановке беспрестанной борьбы за удовлетворение элементарных потребностей, ибо таково естественное состояние всех «неприрученных» форм жизни в природе. Напротив, ситуация, когда голод и жажда слишком легко утолимы, представляет собой в нашей истории подлинное новшество и до недавнего времени принималась за положение, которого следует добиваться без всяких оговорок. Постепенно, однако, мы убеждаемся, что чрезмерное удовлетворение потребностей влияет по-разному, но чаще всего вредно на общественную роль ценностей, составляющих мотивационный остов человеческого поведения.
