Том 13. Мечта. Человек-зверь - страница 122
— Но ведь вагона-то, верно, давно уж нет! — внезапно всполошился он, испугавшись, что дознание ускользнет из его рук. — Его, должно быть, прицепили к утреннему поезду.
Рубо успокоил полицейского комиссара, невозмутимо заявив:
— Нет, нет, прошу прощения!.. Нам потребовалось отдельное купе для вечернего поезда, так что вагон все еще здесь, в депо.
И он первый направился туда, полицейский комиссар и начальник станции последовали за ним. Между тем новость уже распространилась, и путевые рабочие, самовольно оставив работу, также пошли за ними; на пороге помещений, где расположились различные станционные службы, показывались люди и один за другим присоединялись к идущим. Вскоре собралось немало народа.
Приближаясь к вагону, Дабади проговорил вслух:
— Ведь вчера вечером вагон убирали. Если б там что-нибудь обнаружили, дежурный по станции упомянул бы об этом в докладе.
— Лучше уж поглядим своими глазами, — заявил Кош.
Он открыл дверцу, вошел в купе. И в то же мгновение, забывшись, разразился бранью:
— Проклятие! Тут такое творится, будто свинью закололи.
Присутствующие ощутили леденящее дыхание ужаса, все невольно подались вперед; г-н Дабади один из первых захотел посмотреть и поднялся на подножку; стоявший позади Рубо, как и остальные, вытягивал шею.
Внутри купе не было заметно никакого беспорядка: окна — закрыты, всё — на своих местах. Только отвратительное зловоние доносилось сквозь открытую дверцу да на мягком сиденье чернела широкая лужа запекшейся крови — ее было так много, что она тонкой струйкой стекла вниз и расплылась по коврику. К суконной обивке прилипли сгустки. И ничего больше, ничего, кроме этой тошнотворной крови.
Начальник станции вышел из себя:
— Кто вчера вечером осматривал вагон? Приведите сюда этих людей!
Рабочие оказались на платформе, они приблизились, бормоча извинения: разве в темноте что-нибудь разглядишь? А ведь как будто они всюду прибрали. И они клялись, что ночью никакого запаха не было слышно.
Между тем полицейский комиссар, стоя в купе, что-то записывал карандашом для рапорта. Потом он обратился к Рубо, которого хорошо знал: они нередко в свободные минуты прогуливались вдвоем по платформе и курили.
— Поднимитесь сюда, господин Рубо, вы мне поможете.
Помощник начальника станции перешагнул через кровавую лужицу на ковре, стараясь не наступить на нее.
— Взгляните-ка под другой подушкой, не завалилось ли туда что-нибудь? — продолжал Кош.
Рубо приподнял подушку, осторожно пошарил руками; в глазах его можно было прочесть только любопытство:
— Здесь ничего нет.
Но тут он увидел пятно на суконной обивке диванчика и обратил на него внимание полицейского комиссара. Уж не кровавый ли отпечаток пальца? Нет, по размышлении решили, что это — просто брызги крови.
Внезапно его точно осенило:
— Послушайте, господин Рубо, ведь вы ехали тем же поездом… Не так ли? Вы возвратились в Гавр вечером, курьерским… Быть может, вы сумеете сообщить нам что-нибудь существенное!
— Черт побери, в самом деле! — воскликнул полицейский комиссар. — Вы ничего такого не заметили?
Три или четыре секунды Рубо хранил молчание. Наклонившись, он внимательно разглядывал ковер. Потом выпрямился и ответил своим обычным чуть грубоватым голосом:
— Конечно, конечно же, я расскажу все, что видел… Но со мной была жена. И раз уж мои слова будут внесены в протокол, лучше, чтоб и она пришла, если я что-нибудь забуду, она напомнит.
Полицейский комиссар счел это весьма разумным, и подошедший незадолго перед тем Пеке вызвался привести г-жу Рубо. Он удалился большими шагами, толпа осталась на платформе. Филомена, явившаяся вместе с кочегаром, проводила его взглядом, рассердившись, что он взялся за подобное дело. Но тут она заметила г-жу Лебле, которая приближалась так быстро, как только позволяли распухшие ноги; Филомена кинулась навстречу, чтобы помочь ей дойти; и обе женщины, воздев руки, разразились громкими возгласами — до того их взволновало отвратительное преступление! Хотя толком никто еще ничего не знал, уже возникли различные предположения, люди ожесточенно жестикулировали, лица у них были возбуждены. Покрывая гул голосов, Филомена без всякого к тому основания клятвенно уверяла, будто г-жа Рубо видела убийцу. Но тут наступило молчание — в сопровождении Пеке показалась Северина.
