Как снег; на Сене — лед, как будто на Неве.
Хозяин упоен; забот ему — лишь две:
Префектов усладить, внушить надежды мэрам.
Украшен Декабрем и освящен Брюмером,
В карете ездит он, ловя порой букет,
И тысячи шпиков орут ему привет.
В Лувр императором затем он входит — в гриме
Наполеона; он, меж тиграми другими,
Себе в истории взял Борджа образцом
И призрак Медичи зазвал в свой пышный дом.
Порою, пурпур сняв, без орденов дурацких,
К бассейну он идет в простых штанах казацких,
Чтоб рыбкам накрошить с улыбкой их обед —
Тот хлеб, которого у тысяч ссыльных нет.
В казармах он — божок; ему кадят с амвона;
Европа ниц лежит, страшась такого трона.
С поддержкой митр и шпаг он любит править… Что ж!
Трон — трехступенчатый: обман, резня, грабеж.
О мрамор Пароса, Каррары, Пентелики!
О древние вожди республик, сонм великий!
О вы, диктаторы, пред кем склонялся Рим!
Давайте на судьбу-шалунью поглядим.
Вот — на фронтоне встать — божок всползает новый;
Смотри, народ! Вглядись, история, сурово!
Пока терзают нас, поверивших в закон, —
Над фризом, где Перикл и рядом Сципион,
Где вьется рой Побед и корчатся химеры,
Где цезарей везут покорные пантеры,
Одетых пурпуром, под лаврами венцов,
Средь бронзовых волчиц и золотых орлов,
Как новая звезда в кругу планет подвластных,
Средь императоров, как столпники бесстрастных.
Где взорам Августа — Траяна светит лик,
В лазури девственной торжественно возник,
На пропилеях став, на вечных пантеонах,
Лихой Робер Макер в дырявых панталонах!
