— Вы чего?
— Мы — ничего. А — вы?
— И мы — ничего.
— Мы просто — так, на реку поглядеть вышли…
— И мы…
Стоят, чешутся, которым — стыдно, а другие — охают в грустях.
Потом опять кричат:
— У вас дипломаты есть?
— Есть. А у вас?
— И у нас…
— Ишь вы!
— А — вы?
— Да ведь мы-то что же?
— А — мы? И мы тоже…
Поняли друг друга, утопили дипломатов в реке и давай говорить толком:
— Знаете, по что мы пришли?
— Будто знаем!
— А — по что?
— Мириться хотите.
Удивились Кузьмичи.
— Как это вы догадались?
А Лукичи ухмыляются, говорят:
— Да ведь мы сами — тоже за этим! Уж больно дорого война стоит.
— Вот это самое!
— Хоть вы и жулики, однако давайте жить мирно, а?
— Хоша вы тоже — воры, но мы согласны!
— Давайте жить по-братски, ей-богу — дешевле будет!
— Идёт!
Радостно стало всем, пляшут, скачут, точно бесноватые, костры развели, девиц друг у друга умыкают, коней крадут и кричат друг другу, обнимаясь:
— Братцы, милые, хорошо-то как, а? Хотя вы и… так сказать…
А Кузьмичи в ответ:
— Родимые! Все мы — одна душа и едино суть. Хоша вы, конечно, и того… ну — ладно!
С той поры живут Кузьмичи с Лукичами тихо, мирно, военное дело вовсе забросили и грабят друг друга легонько, по-штатски.
Ну, а купечество, как всегда, живёт по закону божию…
Лежит смиренно упрямый человек Ванька под поветью, наработался, навозился — отдыхает. Прибежал к нему боярин, орёт:
— Ванька, вставай!
— А для чё?
— Айда Москву спасать!
— А чего она?
— Поляк обижает!
— Ишь, пострел…
Пошёл Ванька, спасает, а бес Болотников кричит ему:
— Дурова голова, чего ты на бояр даром силу тратишь, подумай!
— Я думать не привычен, за меня святые отцы-монахи больно хорошо думают, — сказал Ванька.
Спас Москву, пришёл домой, глядит — повети нет.
Вздохнул:
— Эки воры!
Лёг на правый бок для хороших снов, пролежал двести лет, вдруг — бурмистр бежит:
— Ванька, вставай!
— Чего оно?
— Айда Россию спасать!
— А кто её?
— Бонапарат о двенадцати языках!
— Ишь его как… анафема!
Пошёл, спасает, а бес Бонапарат нашёптывает ему:
— Чего ты, Ваня, на господ стараешься, пора бы те, Ванюшка, из крепостной неволи выйти!
— Сами выпустят, — сказал Ванька.
Спас Россию, воротился домой, глядит — на избе крыши нет.
Вздохнул:
— Эки псы, всё грабят!
Пошёл к барину, спрашивает:
— А что, за спасение России ничего не будет мне?
А барин его спрашивает:
— Хошь — выпорю?
— Нет, не надо! Спасибо.
Ещё сто лет поработал да проспал; сны видел хорошие, а жрать нечего. Есть деньги — пьёт, нет денег — думает:
«Эхма, хорошо бы выпить!..»
Прибежал стражник, орёт:
— Ванька, вставай!
— Ещё чего?
— Айда Европу спасать!
— Чего она?
— Немец обижает!
— И что они беспокоятся, тот да этот? Жили бы…
Пошёл, начал спасать — тут ему немец ногу оторвал. Воротился Ванька на одной ноге, глядь — избы нет, ребятишки с голоду подохли, на жене сосед воду возит.
— Ну и дела-а! — удивился Ванька, поднял руку, затылок почесать, а головы-то у него и нету!
В славном городе Мямлине жил-был человечек Микешка, жил не умеючи, в грязи, в нищете и захудании; вокруг него мерзостей потоки текут, измывается над ним всякая нечистая сила, а он, бездельник, находясь в состоянии упрямой нерешительности, не чешется, не моется, диким волосом обрастает и жалуется ко господу:
— Господи, господи! И до чего же я скверно живу, до чего грязно! Даже свиньи — и те надо мной смеются. Забыл ты меня, господи!
Нажалуется, наплачется досыта, ляжет спать и — мечтает:
«Хоть бы нечистая сила маленькую какую-нибудь реформишку дала мне смиренства и убожества моего ради! Помыться бы мне, почиститься…»
А нечистая сила ещё больше издевается над ним, исполнение всех естественных законов отложила впредь до прихода «лучших времён» и ежедневно действует по Микешке краткими циркулярами в таком роде:
«Молчать. А виновные в нарушении сего циркуляра подвергаются административному искоренению даже до седьмого колена».
Или:
«Предписывается искренно любить начальство. А виновные в неисполнении сего подвергаются…»
Читает Микешка циркуляры, — озирается, видит: в Мямлине — молчат, в Дрёмове — начальство любят, в Воргороде — жители друг у друга лапти воруют.
Стонет Микешка:
— Господи! Какая это жизнь? Хоть бы что-нибудь случилось…
