– Неужели? – воскликнула миссис Блер. – Как вы думаете, может, стоит ее сфотографировать?
– Думаю, нет. Но вас это не остановит.
Миссис Блер расхохоталась:
– Какой вы злой! У меня иногда появляются очень даже неплохие снимки.
– Да, примерно в трех случаях из ста.
Мы перешли на другую сторону. Гора возвышалась, сверкая снежной вершиной, окутанной нежно-розовой дымкой. У меня вырвалось восторженное восклицание. Миссис Блер побежала за фотоаппаратом.
Не обращая внимания на насмешки полковника Рейса, она энергично щелкала затвором.
– Так, вот и последний кадр… Ой! – вдруг с досадой воскликнула она. – Я забыла снять крышку.
– Люблю смотреть, как ребенок забавляется новой игрушкой, – пробормотал полковник Рейс.
– Какой вы ужасный!.. А у меня есть еще одна, запасная!
И миссис Блер торжествующе извлекла из кармана свитера новую фотопленку. Но корабль внезапно качнуло, и, стараясь удержать равновесие, миссис Блер ухватилась за перила. Пленка упала вниз.
– Ой! – в уморительном страхе воскликнула миссис Блер и перегнулась через перила. – Вы думаете, она упала за борт?
– Нет, вам повезло, и вы лишь размозжили череп незадачливому юнге с нижней палубы.
За всеми этими перипетиями мы не заметили парнишку, который подошел к нам на расстояние нескольких шагов и оглушительно затрубил.
– Ленч! – в экстазе завопила миссис Блер. – У меня после завтрака крошки во рту не было… две чашки бульона не в счет! Как вы относитесь к ленчу, мисс Беддингфелд?
– М-м, – заколебалась я. – Право же, я проголодалась.
– Ну и чудесно! Я заметила, что вы сидите за одним столом с помощником капитана. Закиньте удочку насчет другой каюты.
Я спустилась в трюм, робко поковыряла вилкой еду… и закончила тем, что наелась, как слон. Вчерашний знакомец поздравил меня с выздоровлением. «Да, сегодня все переселяются из одной каюты в другую», – подтвердил он и пообещал, не откладывая, подыскать мне каюту с окном на море.
Кроме него и меня, за столом сидело еще трое: две пожилые дамы и миссионер, который очень много рассуждал о «наших бедных черных братьях».
Я поглядела на другие столики. Миссис Блер отвели место рядом с капитаном. Там же я увидела и полковника Рейса. По другую руку от капитана сидел седовласый мужчина с очень значительным лицом. Прохлаждаясь на палубе, я успела разглядеть многих пассажиров, но один мужчина за капитанским столиком первый раз попался мне на глаза. Я его раньше не видела, это точно, иначе обязательно обратила бы внимание. В облике этого высокого темноволосого человека было что-то такое зловещее, что я невольно содрогнулась и спросила у помощника капитана, как зовут мрачного незнакомца.
– Вон того? А-а, это секретарь сэра Юстаса Педлера. Бедняга ужасно страдал от качки и не выходил из каюты. У сэра Юстаса Педлера два секретаря, и оба плохо переносят качку. Второй парень до сих пор не пришел в себя. А этого зовут Пейджет.
Значит, сэр Юстас Педлер, владелец Милл-Хауза, находится на борту корабля?..
Наверное, это совпадение, но…
– Сэр Юстас, – продолжал мой осведомитель, – сидит рядом с капитаном. Напыщенный старый болван!..
Чем внимательней я рассматривала лицо секретаря, тем меньше оно мне нравилось. Мертвенная бледность, скрытные глаза под тяжелыми веками, странно сплющенная голова – все вызывало у меня неприязнь, отвращение.
Из салона мы вышли одновременно, я оказалась чуть позади. Пейджет разговаривал с сэром Юстасом, до меня долетали обрывки фраз.
– Так я прямо сейчас выясню насчет другой каюты, да? В вашей работать невозможно, она вся заставлена вещами, – сказал Пейджет.
– Мой дорогой друг, – ответил сэр Юстас, – моя каюта предназначена, во-первых, для отдыха, а во-вторых, для переодевания. И я вовсе не намерен впускать вас туда и терпеть адский стук вашей печатной машинки.
– Вот и я говорю, сэр Юстас: нам нужно место для работы…
Здесь я их покинула и отправилась вниз разузнать про свое переселение. Стюард как раз этим и занимался.
– У меня для вас прекрасная каюта, мисс. На палубе Д. Номер тринадцать.
– О нет! – вскричала я. – Только не тринадцатая!
У меня предубеждение против этого числа. И хотя каюта мне понравилась, я не смогла перешагнуть через суеверие. Чуть не плача, я обратилась к стюарду:
