— Я тоже так думаю, — согласился я. — Но я уже попрощался с ним.
Она прильнула ко мне и запустила руки мне под пиджак. Ее пальцы плавно ощупывали мою грудь и пробовали ее на упругость.
— Мне кажется, вы сильный, Рик, — сказала она, тяжело дыша. — Я уверена также, что вы хороший пловец.
— Так, средний, — сказал я, сдерживая волнение.
— Вы скромничаете, — прошептала она. — Вам надо будет приехать сюда снова, тогда мы поплаваем — когда Джером уедет по делам в Нью-Йорк или куда-нибудь еще.
Я молча смотрел в большие ярко-синие с зеленоватым оттенком глаза Моники и видел, как ее детская невинность превращалась в жаркий пыл страсти. Она облизывала губы розовым кончиком языка, а ее пальцы стали упругими и с силой вонзились в мою грудь.
— Вы ведь умеете обращаться с девушками, Рик! — Она говорила низким голосом и слегка дрожала всем телом. — Вы не старик, который уже забыл, как заниматься любовью! Вы молоды, сильны и…
Внезапный шум, послышавшийся из дома, заставил ее отскочить от меня. Это было судорожное, рефлекторное движение. Я быстро скользнул в машину и завел мотор. Она же напряженно смотрела на парадную дверь дома. Ее роскошное тело было сковано страхом до тех пор, пока она не убедилась, что дверь не откроется.
— До свидания, Моника, — сказал я.
Она снова повернулась ко мне, и ее ярко-синие глаза опять были полны невинного удивления. Ее маленький изящный рот казался таким незащищенным. Он просто сводил меня с ума.
— До свидания, мистер Холман, — скромно сказала она своим детским голосом.
Затем она подошла ближе к машине, медленно раскачивая бедрами в примитивном ритме. Она была похожа на языческую богиню, которая совершает предварительный обряд перед началом ежегодной оргии своего племени.
— До свидания, — повторила она, и ее голос, теперь уже далеко не детский, звучал даже едко. — Вы трус и ничтожество! Ползите к себе домой и похныкайте во сне о той возможности, которую вы упустили!
Она повернулась ко мне спиной. Внезапно наклонившись, она выставила свой роскошный зад в мою сторону и сделала неприличный и насмешливый прощальный жест.
Я уже собирался нажать на кнопку звонка в третий раз, когда дверь открылась. Делла стояла в дверях и смущенно смотрела на меня. На ней был хлопчатобумажный топ с открытой спиной, под цвет голубых глаз, плотно облегавший ее упругие груди. Розовые лосины обтягивали нижнюю часть ее тела. У нее была безукоризненная, волосок к волоску, прическа, идеальная для блондинки с медным оттенком. Она выглядела как блюдо ценой в миллион долларов. Так почему же в ее взгляде чувствовалось некоторое замешательство?
— Это сюрприз, Рик, — сказала она. — Я не ожидала, что вы возвратитесь так рано. — В течение какого-то мгновения она колебалась. — Вы не войдете?
— Спасибо, — ответил я решительно. — Мне не помешает выпить.
Я последовал за ней в гостиную, где причина ее замешательства стояла около окна с зеркальным стеклом и курила сигару. Это был крупный полный мужчина с густой шапкой коротко остриженных седых волос, которые стояли торчком. Его лицо было определенно тевтонского типа. Квадратная челюсть резко выдавалась вперед. У него был большой надменный нос и толстые мясистые губы. Из-под его лохматых седых бровей выглядывали два бледно-голубых глаза. Когда мы вошли в комнату, эти глаза посмотрели на нас с ледяным равнодушием.
— Рик, — сказала Делла, волнуясь, — это Эрик Стейнджер.
— Привет, Холман, — буркнул он грубым голосом.
— Вы знаете друг друга? — спросила Делла.
— Да. Мы уже раза два встречались, — ответил я. — Прошу прощения, Делла: я не знал, что у вас гость.
— Это не имеет никакого значения, — сказал Стейнджер скрипучим голосом. — Я все равно уже собирался уходить.
— Никуда ты не уходишь, Эрик! — сказала Делла весело.
— У меня встреча… — Он посмотрел на массивные часы на волосатом запястье. — Ровно через двадцать минут.
— Но у тебя еще есть время, чтобы выпить, дорогой, раз здесь Рик.
Такая неловкая настойчивость удивила меня. Это не было похоже на Деллу, и я решил, что она очень нервничает. Но что было тому причиной?
Стейнджер раздраженно почесал свой шрам, который тянулся примерно от того места, где сходятся брови, через весь лоб.
