— Хорошо, сэр.
И, как я и предсказывал, не прошло и десяти дней, как этот безмозглый идиот с жалобным блеяньем прискакал в поисках добровольцев, готовых прийти на помощь.
— Берти, — сказал он, — если ты мне друг, настало время доказать это.
— Продолжай, несчастный, — ответил я. — Мы готовы благосклонно выслушать твои бредни.
— Помнишь, несколько дней назад, мы с тобой обедали в «Почетных Либералах»? Нас тогда обслуживала…
— Помню. Высокая расторопная девица.
Он задрожал от негодования.
— Я попросил бы, черт тебя побери, не говорить о ней в подобных выражениях. Она — ангел.
— Очень хорошо. Что дальше?
— Я люблю ее.
— Отлично. Дальше.
— Перестань подгонять меня! Дай мне рассказать все по порядку. Так вот, как я уже говорил, я люблю ее и прошу тебя, Берти, как верного друга, отправиться к моему дяде с важной дипломатической миссией. Дядя должен снова начать выплачивать мне содержание, и как можно скорее. Более того, содержание должно быть увеличено.
— Но послушай, почему бы немного не подождать, — сказал я; мне совсем не улыбалось тащиться к его дяде с подобным поручением.
— Подождать? А какой смысл?
— Сам знаешь, как у тебя это обычно бывает. Что-нибудь пойдет не так, глядишь — от любви и следа не осталось. Лучше предпринять атаку на дядю, когда дело будет решено окончательно и бесповоротно.
— Все и так решено окончательно и бесповоротно: сегодня утром она дала мне согласие.
— Ну и ну! Быстрая работа. Ты же с ней двух недель не знаком.
— В этой жизни — да, — сказал Бинго. — Но она считает, что мы встречались в предыдущей жизни. Я был царем в Вавилоне, а она — рабыней-христианкой. Сам-то я ничего такого не помню, но может, все так и было.
— Потрясающе! — воскликнул я. — Официантки теперь все так изъясняются?
— Откуда мне знать, как изъясняются официантки?
— Кому и знать, как не тебе. Если помнишь, я с твоим дядей познакомился, когда ты послал меня прощупать, не хочет ли он сплотиться под знаменами и помочь тебе жениться на Мейбл из забегаловки на Пиккадилли.
Бинго вздрогнул. Безумный блеск вспыхнул в его глазах. Не успел я понять, что он собирается сделать, он изо всех сил хлопнул меня рукой по колену, я даже подскочил от боли, точно горный козел.
— Эй, полегче!
— Извини, — сказал Бинго. — Не рассчитал. Увлекся. Берти, ты подал мне отличную мысль. — Он подождал, пока я закончу массировать травмированную конечность, и продолжил свою речь. — Ты очень кстати вспомнил ту историю. Не забыл гениальный план, который я тогда придумал? Сказать дяде, что ты — как-там-бишь-ее — ну, словом, та самая писательница, помнишь?
Такое не забывается. Проклятая эпопея каленым железом выжжена на скрижалях моей памяти.
— Вот как нам следует действовать, — сказал Бинго. — Это именно то, что надо. Рози М. Бэнкс снова в бою.
— Нет, ничего не выйдет, старина. Извини, но это исключено. Я не в состоянии пройти через такое еще раз.
— Даже ради меня?
— Даже ради сотни таких, как ты.
— Никогда не думал, — скорбно произнес Бинго, — что мне доведется услышать эти слова из уст Берти Вустера.
— Однако ж услышал. Можешь даже записать для памяти, в назидание потомкам.
— Берти, мы учились с тобой в одной школе.
— Это не моя вина.
— Уже пятнадцать лет мы близкие друзья.
— Знаю. И мне предстоит искупать этот грех всю оставшуюся жизнь.
— Берти, старина, — не сдавался Бинго. Он пододвинул стул поближе ко мне и принялся массировать мою лопатку. — Пожалуйста, послушай! Пойми же, наконец…
И, разумеется, не прошло и десяти минут, как я сдался на уговоры этого паршивца. Вот так всегда. Меня кто хочешь уговорит. Если бы я попал в траппистский монастырь, то первый же монах за пять минут убедил бы меня в чем угодно при помощи азбуки глухонемых.[144]
— Ладно, что я должен сделать? — спросил я, когда понял, что сопротивление бесполезно.
— Для начала пошлешь старикану экземпляр своего последнего романа с автографом и льстивой надписью. Он расчувствуется до чертиков. Потом отправишься к нему и выложишь все как есть.
— А какой у меня последний?
— «Одна против всех», — сказал Бинго. — Этот роман продают сейчас на каждом углу, им забиты все витрины книжных магазинов и киоски. Судя по картинке на обложке, весьма забористая штука. Разумеется, дядя захочет обсудить с тобой роман.
