В половине первого он уже сворачивал на набережную Виктории[108], ожидая услышать, что мистер Тил занят и не может его принять; но его впустили через несколько минут после того, как он сообщил свое имя.
— Вы выяснили, почему Энстоун покончил жизнь самоубийством? — спросил он.
— Нет, — сказал Тил довольно резко. — Его брокеры подтверждают, что он спекулировал успешно. Может быть, он был связан еще с какой-то фирмой, где все было не так удачно. Мы это выясним.
— Вы разговаривали с Костелло или с Хэммелом?
— Я вызвал их сюда. Они скоро должны прийти.
Тил погрузился в какую-то бумагу, покрытую машинописным текстом. Ему хотелось задать несколько встречных вопросов, но он не стал этого делать. Пока что он потерпел полный провал, устанавливая причины самоубийства Энстоуна, и это его раздражало. Его задевало, что Святой только задает вопросы, но не пытается на них ответить. Саймон взял сигарету и продолжал невозмутимо курить до тех пор, пока не сообщили о приходе Костелло и Хэммела. Тил задумчиво посмотрел на Святого, в то время как свидетели усаживались, но, как ни странно, ни словом не намекнул ему на то, что допросы в полиции закрыты для публики.
Он обратился к высокому черноусому мужчине:
— Мистер Костелло, мы пытаемся найти причину самоубийства Энстоуна. Как давно вы с ним знакомы?
— Восемь или девять лет.
— У вас есть предположения о том, почему он застрелился?
— Нет, инспектор. Это была полная неожиданность. Он зарабатывал больше денег, чем любой из нас. А когда мы были у него вчера вечером, он находился в очень хорошем настроении: ждал жену и детей, он всегда был рад увидеть их после разлуки.
— Вам случалось терять деньги, которые вы вложили в какую-нибудь из его компаний?
— Нет.
— Вы отдаете себе отчет в том, что мы можем это проверить?
Костелло слегка улыбнулся:
— Я не понимаю, на что вы намекаете, инспектор. Вся моя бухгалтерия совершенно прозрачна.
— А вы сами в последнее время успешно вели дела?
— Нет. Как раз недавно я потерял немного денег, — откровенно признался Костелло. — Я акционер «Интернэшнл Коттон».
Он достал сигарету и зажигалку, которая сразу приковала внимание Саймона. Это приспособление имело необычную форму и каким-то образом давало жар без пламени. Даже не осознавая, что ведет себя слишком дерзко, Святой сказал:
— Это какая-то новинка, да? Я никогда раньше не видел такой зажигалки.
Мистер Тил откинулся на кресле и посмотрел на Святого таким взглядом, который обратил бы любого другого человека в пепел. Костелло повертел зажигалку в руках и сказал:
— Это мое собственное изобретение, я сам ее сделал.
— Эх, если бы я умел мастерить такие вещи!.. — сказал Святой с восхищением. — У вас, наверное, техническое образование?
Костелло на мгновение заколебался.
— В юности я работал в электротехнической мастерской, — сухо объяснил он и повернулся к столу Тила.
После продолжительной паузы детектив обратился к приземистому человеку в очках, который до этого момента не подавал признаков жизни, если не считать того, что он все время переводил взгляд с одного собеседника на другого.
— Вы партнер мистера Костелло, мистер Хэммел? — спросил он.
— Да, у нас деловое партнерство.
— Вы знаете о делах Энстоуна что-нибудь, чего мистер Костелло не смог нам сообщить?
— Боюсь, что нет.
— О чем вы разговаривали за столом вчера вечером?
— О слиянии двух наших компаний. Я тоже акционер «Интернэшнл Коттон», а «Космополитен Текстайлз» — это один из концернов Энстоуна. У его акций котировки были высокие, а у наших — нет, и мы решили, что если мы сумеем уговорить его на слияние, то это поправит наши дела.
— А что ответил вам Энстоун?
Хэммел развел руками:
— Он решил, что для него это недостаточно интересно. У нас было что ему предложить, но он счел, что этого слишком мало.
— Между вами не возникло конфликта?
— Да нет. Если бы все бизнесмены, которые в какой-то момент не согласились на сотрудничество, становились врагами, то в Сити не нашлось бы даже и двух человек, которые бы разговаривали друг с другом.
Саймон прокашлялся.
— Какая была ваша первая серьезная работа, мистер Хэммел? — спросил он.
