— Аксель, берите всех, кто окажется под рукой, атакуйте Меншикова. Основная угроза — справа, учтите. Если русским удастся перехватить лесные дороги, все пропало. Заслоните обозы, подумайте о безопасности короля.
— Неужели… отступать?
— Отход неизбежен, и от вас во многом зависит, превратится ли он в новые Канны, или только… Да хранит вас бог!
— Барон, вернитесь! — пронзительно крикнул Реншильд. — Есть приказ, отданный монархом, и я не позволю, — слышите? — не позволю менять в нем ни одной буквы… Ступайте в линию, оба… оба!
— Вы… не главнокомандующий, а болван! — выпалил ему в лицо взбешенный Левенгаупт. — Аксель, действуйте. Под мою ответственность!
К горлу Реншильда подступило удушье. Он рванул тугой ворот, позвал адъютанта, чтобы распорядиться об аресте наглеца-генерала, и не успел что-либо предпринять. Рев сгустился, штыковая свалка прихлынула вплотную, закипела вокруг… На глазах умирала гвардия, сдавленная русскими, шаг за шагом пятились остроготцы, далекарлийцы, зидерманландцы… О чем надрывается Спарре, несостоявшийся московский губернатор? Наша пехота погибла? Да, все летит в преисподнюю, он прав… Что-то звонким юношеским тенорком прокричал принц Вюртембергский, двоюродный брат короля. Ах, да: вперед, в атаку… Но с кем, с кем? Все рушилось. В гуще боя на мгновенье возник нахмуренно-злой Левенгаупт: созывая солдат лейб-регимента, откатившихся от редутов, он указывал шпагой в лес. Реншильд бледно усмехнулся. «Герою» бесславной Лесной, надутому индюку, в подобных делах опыта не занимать!
— Ваше превосходительство… О, господи!
Главнокомандующий медленно повернул голову. Приседая на длинных ногах, к нему несся перебежчик-семеновец.
— Лошадь! Прикажите дать мне лошадь…
Последовал короткий удар носком ботфорта, и ландскнехт, вереща и обливаясь кровью, отлетел прочь.
Реншильд с удивлением увидел на свой ладони часы: стрелки показывали около одиннадцати. Проклятое утро, забытый богом день — лучше б его не было вовсе!
…Начиналось бегство врассыпную. Русские драгуны, казаки, калмыки с разных сторон врубались в полуокруженное королевское войско, и шведы, потеряв строй, обезумев, искали спасенье в лесной чаще, в балках и оврагах; отдельные группы прорывались вдоль опушки на юг, надеясь укрыться за брустверами осадных траншей. Побросав ружья, понуро стояли пленные. Кто сопротивлялся — падал под палашами и кривыми саблями.
Солнце пристально глядело с высоты.
Далеко прочь откатились ружейные залпы, ушла вперед кавалерия, вслед ей сдвинулась к лесу пехота передних русских линий, — поле битвы опустело и приутихло на какие-то мгновенья. Но вот простор его захлестнули говорливые, радостные людские волны. С видом добро поработавших косарей шли артиллеристы и гренадеры, им навстречу валили новобранцы, солдаты резерва, легко раненные…
Севастьян Титов, приотстав от товарищей, свернул было к ретраншементу, где по слухам располагался армейский лазарет, но пройти не удалось — путь преградили толпы пленных, собираемые под присмотр лефортовцев.
— Эге-гей, артиллер! — позвал чей-то голос. — Шагай сюда, не то сомнут. Экая ж прорва!
Невдалеке, средь раненых драгун, стоял кое-как перебинтованный, в кафтане внакидку Митрий Онуфриев.
— Здорово, — приветствовал его Севастьян. — Где тебя сподобило?
— Еще в утреннем деле, когда генерала Шлиппенбаха разделывали под орех.
— На ногах еле держишься, прилег бы.
— А, пустое, — отмахнулся Митрий. — День-то какой, а? Ты видывал что-нибудь подобное? Я — нет! — Он повел глазами вокруг. — А где твои неразлучные?
— Макар здесь где-то, а вот Павел с Иваном Филатычем… — Голос можайца дрогнул. — Не знаю, живы ли.
В стороне лефортовцы обступили широкого в кости шведа и с помощью капрала, поднаторевшего в знании расхожих свейских слов, затеяли разговор.
— Спроси, кто такой? Герр или простота?
Капрал с запинкой перевел, выслушал угрюмый ответ.
— Говорит — мужичьего роду-племени. А замком и землей владеет фру Крейц, генеральша.
— Ну а сам-то вольный-свободный?
Швед вскинул на русских длинные белесые ресницы, пробормотал что-то невеселое.
— Свободный, — перевел капрал. — Только за провинности владелица имеет право наказывать шпицрутенами.
