Девушки оценили такую маркетинговую стратегию. Сиськи на шпильках спросила:
— Как насчет “Секса на пляже”?
Гейдж удрученно покачал головой.
— Звонили шестидесятые, дорогуша, просили вернуть им их коктейли. Потом вы потребуете “Харвей Уолбэнгер”[2] и мне придется лишить вас спиртного до того, как все начнется. Не заставляйте меня делать это.
— Нет, не надо нас ничего лишать! — последовало еще больше заигрывающих/отчаянных просьб, вперемешку с заказом трех “Раздвигателей ног”.
Оставаясь незамеченным, Брейди восхищался легкой, гибкой грацией Малыша Тора, прозвище, которое Кинси дала Гейджу. Обычно Брейди не привлекали блондины с серебристо-голубыми глазами, которые искрились опасным приглашением. А также хитрые усмешки или сильная челюсть, уже примерно сутки не видевшая бритвы. Ничто из этого не волновало его, потому что Брейди считал себя способным устоять перед очарованием двадцатичетырехлетнего плейбоя, который мог заполучить любого желаемого парня, просто щелкнув пальцами.
Ничто из этого не волновало его до Гейджа.
Когда Гейдж около трех месяцев назад зашел на кухню “Смит & Джонс”, мозг Брейди закоротило от вида такой красоты во плоти. Каждая новая встреча только усиливала привлекательность Гейджа, но тот первый раз, боже, это было похоже на то, как взмыть из глубокой, холодной дыры к ослепляющему, очищающему солнечному свету.
Это была пятничная ночь июня, шел третий месяц со дня начала работы “Смит & Джонс” и кухня, наконец-то, вошла в ритм, все это взаимодействие, которое присуще великим командам. Отзывы были хороши, доходы еще лучше, и после нескольких потерянных лет, Брейди, в конце концов, начал ощущать себя на своем месте. Он как раз был занят контролем блюд, подаваемых в зал, и Хавьер, его су-шеф, отпустил шуточку о сырых куриных грудках и о том, как те выглядели… ну, это надо было видеть.
— Брейди.
Глубокий бас Эли Купера прорвался через звон и шипение, царившие на кухне. Бывший второй человек в команде морских пехотинцев Брейди в Афганистане, Эли тогда спас Брейди и с тех пор спасал еще несколько раз. Будучи действующим мэром Чикаго он привык поступать по-своему. Завалиться на кухню к Брейди без приглашения было типичным проявлением эгоцентризма.
— Эль хефе (исп. - босс), — пробормотал Хавьер, изобразив рукой жест, будто удовлетворяет себя.
Брейди повернулся, не ожидая, что его мир изменится. В конце концов, это была обычная рабочая ночь. Рутинный восемнадцатичасовой день, когда Брейди занимался тем, что любил больше всего: создавал наслаждение своими руками.
Но Эли был не один.
Брейди не было свойственно ударяться в преувеличения, но парень с Эли был просто чертовски сногсшибательным. Блондин с сексуальной щетиной на щеках. Мышцы, которые наработаны не в тренажерном зале. Глаза, как голубые росчерки молний посреди штормового моря.
Брейди подошел, ощущая тяжесть в ногах, каждый шаг отдавался гулом в его теле.
— Брейди — это Гейдж Симпсон, — сказал Эли. — Он большой поклонник. Мистер Симпсон, познакомьтесь, Брейди Смит, шеф-повар и владелец “Смит & Джонс”.
Мистер Симпсон — Гейдж — тут же протянул руку. Брейди не приветствовал физический контакт, но признавал, что если хочет притворяться членом человеческой расы, то это требует налаживания социального контакта, так что обычно он ограничивался быстрым пожатием. Но сейчас его затопил страх. Что если Горячий Парень обратит внимание на странность или заметит, что Брейди испытывает отвращение, когда его трогают?
“Верно, потому что то, что ты просто уставился на его протянутую руку, словно та покрыта проказой, уже не выдало тебя с головой”.
Брейди схватил и пожал руку. Его касание было крепким, отчего электрический импульс пробежал вверх по руке Брейди. Татуировки охватывали кругами бицепсы Гейджа: трилистник с именем Шона и Кельтская лента слева, переплетенные буквы CFD (ЧПД) и Логан справа. Имена двух погибших пожарных, Брейди знал об этом, потому что видел такие же татуировки на другом человеке, парне Дарси. А это значило, что мужчина перед ним был сводным братом Бэка, Дэмпси и пожарным, в придачу.
