– Что вы имеете в виду? – поинтересовался более мрачный голос.
– Разве тут не идет речь о том, чтобы чувствовать потребности своего ближнего? Я обладаю такой способностью. Я знаю, что нужно Бенджамину, прежде чем он сам понимает это. По голосам людей я определяю, что они чувствуют. Вы, например, в данный момент радуетесь. Мне кажется, ваша душа улыбается. У вас недавно произошло какое-то очень радостное событие?
Они немного посмеялись:
– Да, раз уж вы сами сказали про это. Сегодня утром я стала бабушкой.
Ева поздравила женщину и ответила на множество практических вопросов. Несомненно, несмотря на свою инвалидность и их с Вилли возраст, их рекомендуют для дальнейшего прохождения процедуры. А им только этого и надо было. Если они дошли до данного этапа, дальше все будет хорошо.
– Пока что мы обсуждаем одобрение вас как приемной семьи. До тех пор, пока мы не в курсе, что произошло с вашим братом, естественно, мы не можем предпринять никаких дальнейших шагов. Однако, принимая во внимание ваш возраст, мы можем рассматривать данный этап в качестве подготовительного для усыновления.
– Как долго вы не получали вестей о брате? – спросила первая женщина. Она задавала этот вопрос уже раз пять в ходе двух собеседований.
– С самого марта, когда он оставил нам Бенджамина. Мы боимся, что мама мальчика умерла от болезни. По крайней мере, судя по словам моего брата, у нее было что-то серьезное. – Ева перекрестилась. – Он был очень закрытый человек, мой брат. Если мать Бенджамина умерла, я опасаюсь, что и он последовал за ней на небеса.
– Мы так и не смогли выяснить, кто является матерью Бенджамина. В свидетельстве о рождении ее персональный номер невозможно прочитать. Как вы считаете, может, оно где-то подмокло?
Ева пожала плечами.
– Да, наверняка. Так оно выглядело, когда оказалось у нас в руках, – отозвался из угла ее муж.
– Скорее всего, родители Бенджамина просто совместно проживали. По крайней мере, судя по страховому номеру вашего брата, он никогда не был женат. Его местонахождение вообще очень сложно определить. Мы видим, что несколько лет назад он пытался попасть в войска специального назначения, однако с этого момента все сведения о нем канули в Лету.
– Да. – Ева кивнула. – Как я уже говорила, он был темной личностью. Он не рассказывал нам почти ничего о своей жизни.
– И тем не менее он доверил вам Бенджамина.
– Да.
– Бенджамин и Ева, – произнес мальчик и спустился на пол. – Она слышала, как он заковылял по ковру. – Моя машинка. Она большая. И красивая.
– Да, мы видим, что он развивается, – сказал мрачный голос. – Он действительно опережает свой возраст.
– Да, он похож на деда. Тот был очень мудрым.
– Ну да, Ева, мы прекрасно знаем о ваших родителях. Вы дочь священника. Насколько мне известно, ваш отец был пастором неподалеку от этих мест. И пользовался большой популярностью, как я поняла.
– Отец Евы был потрясающим человеком, – заметил Вилли из глубины комнаты.
Ева улыбнулась. Он всегда так говорил, хотя никогда с ним не встречался.
– Мой мишка, – снова перебил их Бенджамин. – Мой мишка хоро-о-ший. У него есть синий бантик.
Все рассмеялись.
– Наш отец дал нам прекрасное христианское воспитание, – продолжила Ева. – Мы с Вилли решили воспитать Бенджамина в таком же духе, если власти разрешат нам оставить его. Взгляды на жизнь, присущие моему отцу, будут для нас путеводной звездой.
Она почувствовала, что им это понравилось. Молчание казалось согретым теплотой.
– Но перед усыновлением вам еще предстоит пройти подготовительные курсы в течение двух выходных, прежде чем Совет по усыновлению подключится к процедуре и примет окончательное решение. Никто не знает, как там пойдут дела, но можно сказать наверняка, что фундаментальные вопросы существования, я думаю, вы разъясните ему лучше, чем большинство других людей, так что…
Что-то прервало их. Казалось, будто вся теплота вдруг разом улетучилась из комнаты. Даже Бенджамин перестал суетиться.
– Смотри, – сказал он. – Синий огонек. Мигает синий огонек.
– По-моему, во дворе остановилась полицейская машина, – сказал Вилли. – Видимо, какая-то авария.
