— Ходил смотреть. Не бойся здесь уже нет никого. Ушли куда-то, — прошептал старик, но вдруг открыл от удивления рот и застыл с лампой в руках. Не отрывая глаз от свисавшего с руки Томова металлического кольца, он спустился в подвал. — Так ты что? Из-под стражи бежал? Аль как? Кандалы-то, а?! — и он стал ощупывать кольцо. — Блестят-то они, прямо как шпоры! Упаси господь от таких, — и старик перекрестился.
Илья достал из-за пояса листовку и подал ее старику:
— Вот из-за чего меня, батя, хотели поймать!..
Старик поставил лампу на кадушку, поднес к глазам листовку и стал тихо, по слогам, читать:
— Бра-тья ра-бо-чие! Не под-да-вай-тесь на уловки и ухищ-ре… ухищ-ре-ния бур-жу-а-зии… — старик причмокнул и, подняв к Илье лицо, сказал:
— Хорошо, что уговорил меня, не то наделал бы я делов… Тебе бы тогда — баста! Не увидел бы света белого до самой смерти. Сам, небось, знаешь…
Илья грустно улыбнулся и вздрогнул — во дворе хлопнула калитка. Старик и Томов испуганно переглянулись. Дед поднялся в сени, закрыл люк, но поставить кадушку на место не успел: в окно комнаты постучали.
Илья замер. «Пришли!» — подумал он и, чувствуя, как учащенно бьется сердце, стал прислушиваться, забыв даже о боли. Он удивился, что старик, прежде чем отодвинуть засов и открыть дверь, не спросил, кто там. Слышно было, как кто-то вошел, затем шаги удалились, скрипнула и захлопнулась дверь. Томов снова остался наедине со своими мыслями… «А что если приоткрыть крышку, ведь старик не поставил кадушку, выбраться наверх, осторожно отодвинуть засов и… бежать!?» — мелькнула мысль. Илья приподнялся, но боль в ноге прожгла все тело… Правая рука совсем онемела. Илья ущипнул ладонь, но боли не почувствовал. Вся правая сторона, от ключицы и до самой ступни, невероятно ныла. Он попытался оттянуть прилипшее к ноге белье, но услышал приближающиеся шаги. Сквозь щель пола просочилась полоска света, наверху скрипнула дверь и вскоре крышка погребка поднялась. Рядом со стариком, державшим лампу, стоял худенький мальчик лет одиннадцати в одежде школьника. Старик поспешил успокоить Илью:
— Не бойся… Это внук мой.
Мальчик, сочувственно глядя на Илью, подал руку и вместе со стариком помог Томову выбраться наверх. Все трое вошли в комнату. Только сейчас, когда из брюк закапала кровь, старик и мальчик догадались, что Илья ранен. Они стали уговаривать его перевязать рану, старик достал уже из сундука длинное полотенце. Но тут Илья заметил висевший на стене парадный полицейский мундир с широкими белыми аксельбантами. «Неужели попал в ловушку?» Паренек перехватил взгляд Ильи, болезненно сморщился и сказал:
— Не бойтесь, отец еще на дежурстве… Мы вас не выдадим…
Понял и старик. Он тяжело вздохнул и развел руками:
— Ты не тревожься. Он нынче будет поздно…
— К часу… В двенадцать сменяется, — добавил мальчик. — А пост его в самом центре…
Но Томов решил не задерживаться. Вначале он думал, что, может быть, удастся пробыть здесь хоть до утра, а сейчас твердо решил уходить.
— Подожди… Мы тебя хоть проводим, — произнес старик. — Эх, побыл бы у нас, пока поправился, да что поделать… Не обижайся… И сын мой тоже там шишка невелика: сержант. Ему и самому противно, говорит, там служить… Да куда идти? Сам, небось, знаешь, как тяжело работу найти. Так что не взыщи… Помочь ничем не могу. Вот, может, рюмочку тебе для храбрости? Давай налью!
Томов поблагодарил старика и попросил, если можно, воды…
Старик принес стакан. Руки у него дрожали, видимо, он и сам беспокоился, как бы не нагрянул сын. Илья не отпил и полстакана и сам удивился: «Хотел, пить, а выпил чуть!»
Уходя, он попросил старика вытереть кровь в погребе, чтобы сын не заметил.
— Сделаем, сделаем, милый… Не бойсь, я все сделаю… Иди с богом! — и, перекрестив Илью, он наказал внуку вывести его к трамвайной остановке окольными переулками.
Мальчик отмахнулся:
— Да знаю я… Пойдем через огород и выйдем к лицею Михая Храброго!..
Проводив внука и прихрамывавшего Илью, старик снова перекрестился и закрыл дверь.
Идти было очень тяжело, но Томов старался не обращать внимания на боль. Он думал об одном — как бы скорее добраться до трамвайной остановки. Кругом, на счастье, не было ни души. Мальчик несколько раз принимался расспрашивать Илью, откуда он бежал, как его ранило и почему наручники только на одной руке?
