Как только нарисовали все гербы, выбрал Тирант самых любезных и знатных девиц и дал каждой по щиту. Потом собрал он свиту из рыцарей, и вместе со множеством трубачей и менестрелей прошествовали они перед королем и придворными. Увидев четыре щита, спросил король, кому же они принадлежат. Тут один герольд сказал:
Сеньор, это щиты Тиранта Белого и его спутников.
Приблизившись к тому месту, где находились король с королевою, спешился Тирант, поднялся к ним и попросил у его величества разрешения вместе со свитою дотронуться до щитов четырех незнакомцев, дабы помочь им исполнить их замысел. Король же остался очень доволен, потому что Тирант и спутники его были славными и храбрыми рыцарями, а еще оттого, что так скоро нашлись при его дворе смельчаки, поспешившие принять вызов.
Тирант же так поторопился, боясь, что опередят его другие и прежде него отправятся дотронуться до щитов, а потому едва успели расписать для него четыре больших штандарта, а также четыре полукафтанья для двух герольдов, одного глашатая и одного пажа. И такою свитой торжественно направились мы к лагерю четырех рыцарей.
Они же, заслышав звуки труб и увидев, сколько народу к ним явилось, очень подивились, что так скоро нашли тех, кого искали, ибо один лишь божий день миновал со дня их приезда. Вышли все четверо из шатра очень богато одетые, однако, дабы не быть узнанными, не снимали они суконные шапки, закрывавшие лицо. И велели рыцари опустить немного марс, дабы могли достать до него девицы. Первой дотронулась до щита Прекрасная Агнесса. Выбрала она щит Любовь, хотя ближе к ней висели другие щиты, но, прочтя названия, не захотела она дотронуться до другого. Донья Гьюмар, дочь графа Фламандского, выбрала щит Храбрость. Кассандра, дочь герцога Прованского, выбрала щит Позор. Несравненная Красавица, дочь герцога Анжуйского, предпочла щит Честь. Как все это проделали, каждая девица повесила свой щит рядом с тем, до которого дотронулась, чтобы победитель мог унести свой щит вместе с щитом своего противника — так было условлено.
Когда подвесили все щиты, четверо рыцарей сняли с коней четырех любезных девиц и каждый взял свою за руку. Мы же все спешились, и повели нас в шатер, где стояли постели. И один из рыцарей передал такую записку Прекрасной Агнессе:
«Клянусь, моя дама, что ежели, снявши все одежды, возлежали бы вы на сей постели, а спутницы ваши, сделав то же самое, на трех других целую зимнюю ночь, сказал бы я, что на всем белам свете не сыскать четыре великолепных таких постели».
Зачем же вам, рыцари, наше присутствие? — сказала Прекрасная Агнесса. — Вижу я здесь четырех любезных дам, которые по ночам разделяют с вами ложе, чего же еще желать вам?
Из всего хорошего выбирает человек лучшее, — ответил рыцарь.
И тотчас же принесли обильные угощенья из самых разных фруктов. Тут собрались мы уезжать, и один из рыцарей подарил на прощанье Прекрасной Агнессе очень красивый и богато украшенный часослов. Другой рыцарь преподнес донье Гьюмар браслет, наполовину стальной, наполовину золотой, богато украшенный алмазами и другими каменьями. Третий рыцарь подарил Кассандре золотую змейку, усыпанную драгоценными камнями, змейка эта кусала себя в шею, вместо глаз же у нее были два больших рубина. У Несравненной Красавицы были чудесные светлые волосы до пят, и подарил ей четвертый рыцарь золотой гребень, столь же ценный, как и подарки других рыцарей. А каждый герольд, глашатай, и паж, и трубач, и менестрель получил от них по тысяче золотых. И не захотели рыцари разлучаться с четырьмя девицами, пока не проводили их до свиты королевы, которая в ту минуту находилась подле короля. Король принял рыцарей очень любезно, оказав им положенные почести. Они же письменно попросили его величество и судей, чтобы возле их шатров соорудили новое ристалище, поскольку в прежнем уже полегло столько народа, что походило оно на рыцарскую могилу, и король вместе с судьями охотно согласились.
Получив ответ, взяли рыцари королевское разрешение и, вернувшись в лагерь, сей же час велели строить новое ристалище.
И каждый день, сеньор, появлялись четверо незнакомцев в новых и весьма богатых одеждах. А еще истинно могу сказать вам, ваша милость, много рыцарей недовольны были Тирантом, когда вызвался он биться на том поединке, поскольку сами они хотели того же.
