Представив его потную, раскрасневшуюся морду Тим довольно осклабился, но стоило очередному заряду оказаться перед глазами, как образ Марина померк и распался. Руки и спина немеют от усталости, кажется, что кисти сами разожмутся, килограммы смертоносной дряни рухнут вниз и наконец заткнут Марина, но Тим из последних сил сжимал пальцы, толкал подтянутый им же на двадцатиметровую высоту контейнер в объятия силового поля.
Бой завязался упорный. Крейсер маневрировал, это чувствовалось даже в тоннелях элеватора. Время от времени корабль вздрагивал. Тим не понимал, от попаданий или собственных залпов, поэтому гнал эти мысли.
Раз за разом выбирая верёвку, толкая заряд вверх и снова бросая вниз прицепное устройство, он, словно заведённый, выполнял неделями отточенные движения. Слыша собственное дыхание, Тим из последних сил тянул снизу заряд за зарядом. Когда в очередной раз поднял пустой трос, не сразу сообразил, что всё наконец закончилось.
Вывалившись из тоннеля, увидел Марина. Уставший и потный, как и трое техников, сидящих на лентах. Подволакивая трясущиеся ноги, детская команда построилась между лент транспортёра. Марин даже не повернулся. Потоптавшись, невольники молча опустились на палубу.
Сидя на металлических плитах, наслаждались отдыхом, когда тишину разорвал треск громкой внутрикорабельной связи. Реляция капитана была краткой. Сообщив о трофеях и потерях, капитан поздравил экипаж с блестящей победой. С щелчком отключения связи по Крейсеру покатилась волна победоносного рёва, исторгаемого почти двумя тысячами глоток.
В этот вечер им не дали даже помоев. В желудке сосало, но все были рады, что есть возможность отлежаться.
Клетка давно тонула в размеренном сопении, и только Тим, ворочаясь с боку на бок, не мог заставить себя забыться. Из головы не выходили слова капитана о взятых на абордаж кораблях и трофеях. Угроза, что надобность в услугах невольников скоро отпадёт, стала реальной.
Тим видел, на что способны эти люди. Мысли вели к вопросу, сколько времени до расправы? Ребята, как могли, старались подбодрить, и даже самый младший, пятилетний Барелл, высказал надежду, что, может, забудут, простят. В ответ Тим просто молчал.
Позже, принеся Марину паёк, получив тумаков и выслушав брани, Тим забрал из узилища контейнер с отходами, погрузил на телегу и покатил её в сторону утилизатора. Время давно перевалило за полночь, слушая отражённый от стен полутёмных пустых переходов скрип колеса, Тим вывалил бак, провёл рукой над реле.
На обратном пути встретил двух молодых женщин. Что-то громко обсуждая, они налетели на Тима, выскочив из бокового прохода. Лет по двадцать-двадцать пять, смуглые, обе темноволосые с короткими волосами и почти одинаковыми лицами. Прежде чем подумал о кровном родстве, взгляд задержался на их форме, которую всячески стремился избегать. Не обратив внимания, женщины поспешили дальше. Едва выдохнул, сзади послышался окрик.
— И правда вылитый, — услышал, стоило только подойти, — ты, Лила, проспорила, Снэм прав, они как две капли, только у этого харя молодая, да ростом не вышел. Тридцать монет, — тихо рассмеялась она, — спешу тебя, сестра, поздравить, последнюю заваруху ты горбатилась на Снэма.
— Когда спорили, ты, Дара, по-другому пела, — с ноткой обиды ответила вторая.
— Само собой, мы же сёстры. Выиграй ты, глядишь, и мне перепало бы. Ведь так?
— Конечно. Я, кстати, тоже на тебя рассчитываю.
— Даже не надейся. Я придурку Снэму отдам свои деньги? Да ни в жизнь.
Молча глядя на Тима, та, которую звали Дара, какое-то время задумчиво жевала губы.
— Ты идёшь с нами, — сообщила она Тиму, — брось, — повысила голос, видя, как тот засуетился, пристраивая телегу.
Шли там, где бывать ещё не доводилось. Поднявшись на две палубы и свернув с магистрального, ведущего вдоль всего крейсера широкого прохода, оказались в ярко освещённом зале. В другое время Тим глаза бы сломал, рассматривая громоздкие колоннообразные агрегаты.
Рядами возвышаясь на протяжении всего зала, мигая индикацией, агрегаты наполняли пространство слабым схожим с шумом ветра звуком. Некоторые из них, похожие на широкие стволы деревьев, были обесточены и совершенно безжизненны. Возле одного увидел разбросанные инструменты и снятые кожухи. Мельком взглянув на копошащихся в теле агрегата техников, наполненный недобрым предчувствием Тим даже не обернулся.
