— Разумеется, — согласился инспектор и предложил О'Брайену сигарету. Но все-таки вы не узнали того мужчину?
Сторож глубоко затянулся.
— Смотрите сами, инспектор. Здесь метров сорок, и ещё две колонны, машины и поворот. А он шел тихо, как тень, словно совсем не касаясь пола.
Бревер испытующе взглянул на него.
— И вы не попытались выяснить, кто это? Ведь кто-то чужой ночью украдкой покидал дом через гараж!
— Такое случается. Что мне было делать? — оправдывался О'Брайен. Бежать за ним? С такой форой не было никакого смысла. И потом — это было необычно, но ничего чрезвычайного. Знай я, что в доме произошло убийство, другое дело! А так я подумал, что это просто чей-то гость, не хотевший мозолить глаза привратнику в холле. У двух жильцов есть горничные… помолчав, он многозначительно покачал головой.
— А ещё минут через десять, или через четверть часа, мне показалось, что снова слышу чьи-то шаги. Но никого не было видно. Видимо, кто-то шел мимо по тротуару.
— Ну, по части контроля за посетителями здесь далеко до идеала. Но теперь уже ничего не поделаешь. К сожалению!
— По нашим правилам ворота гаража запираются только в час ночи, поэтому на то, кто приходит и уходит, особого внимания не обращают, возразил О'Брайен. — После часа тут уже не может пройти никто, ни пешком, ни на машине, пока ему не откроют. До того использование рампы ничем не ограничено, так что через гараж может пройти кто угодно. Кто приходит или уходит через холл, минует привратника; кто хочет воспользоваться лифтом для персонала, должен иметь патентованный ключ, который есть только у жильцов.
— Это понятно, — кивнул Бревер, — только нам тогда толку мало. Но вы ещё кое-что заметили — нечто важное?
О'Брайен кивнул.
— Теперь, когда совершено преступление, все выглядит необычным, не то, что раньше. Вскоре после того, как исчез тот тип на резиновых подошвах ведь он шел так тихо, словно на них — кто-то вошел с улицы и шел вдоль рампы к дверям, ведущим к служебному лифту…
— Та же фигура, которая перед этим исчезла в противоположном направлении? — перебил его Бревер.
Сторож пожал плечами.
— Наверно, это был один и тот же — а может, и нет. В переулке можно поставить машину и бывает так, что кто-то заходящий домой на минутку, бросает там машину, проходит через гараж и холл и тем же путем возвращается.
— Но тогда он должен был пройти мимо привратника, чтобы попасть в лифт? — настаивал инспектор.
— Вот именно! Если только у него не было ключа от служебного лифта. Тогда он мог войти со служебного входа.
— Походка часто бывает весьма приметной. Человека можно узнать по походке, не видя его лица. Полагаете, во всех трех случаях речь шла об одном и том же человеке? — не отставал Бревер. — Полагаете ли вы, что шаги, которые вы слышали, донеслись действительно с улицы, и что кто-то четвертый не входил или не выходил из дому?
О'Брайен отвечал неуверенно.
— Не моя вина, что управляющий домом экономит на персонале. Ко мне не может быть никаких претензий. Не знаю я, кто пришел, кто ушел. Первый человек показался мне иным, чем два других, а те, похоже, очень спешили. Старались не шуметь, шли на цыпочках, проскользнули здесь тихо, как тень. О'Брайен умолк.
Бревер чувствовал, что большего от него не добьешься. Не потому, что тот хотел что-то утаить, просто больше ничего не знал. Все же сделал ещё одну попытку.
— Вы видели очертания фигуры? Большая? Средняя? Маленькая? Толстая? Тонкая? Разумеется, говорите только то, что вы на самом деле думаете. Я знаю, человек легко ошибается. Память подводит, чувства обманывают, особенно в тех случаях, когда плохо видно. Но если те три фигуры хоть чуть остались у вас в памяти… постарайтесь их хотя бы грубо описать.
После долгой паузы О'Брайен сказал:
— Скорее всего, первый человек был маленького роста, другой — или другие — среднего, скорее стройный, во всяком случае не массивный и не толстый. Теперь, когда я как следует подумал, сказал бы, что второй и третий — это один и тот же.
Бревер поблагодарил.
— Вы пытались нам помочь, я понимаю. На допросе в управлении постарайтесь как можно точнее повторить то, что рассказали мне сейчас. Так же четко и ясно. Ничего не прибавляя, ничего не упуская.
