У Магги редко выдавался свободный день. Работа на мануфактурах обычно начиналась в шесть утра и продолжалась до двенадцати, затем час отводился на еду, а потом еще нужно было работать до семи. Если ты не отрабатывал свои часы, тебя выгоняли, как выгнали ее из горчичного цеха, после того как она убежала поспать в саду Блейков. А потому, когда хозяин, мистер Бьюфуа, сказал, что работники его уксусного цеха после обеда могут идти домой, Магги не закричала «ура!» и не захлопала в ладоши вместе с остальными. Она была уверена — он что-то им не договаривает.
— Он потом вычтет из нашего жалованья, — пробормотала она вполголоса девушке, работавшей рядом с ней.
— А мне плевать, — ответила та. — Я устроюсь поближе к огоньку и просплю весь день.
— А потом следующий день не будешь есть, потому что у тебя вычтут шестипенсовик, — сказала Магги.
Как выяснилось, потеряли они не только шестипенсовик, но и сон в тепле, у огня. В полдень, когда работники сели обедать, мистер Бьюфуа сделал еще одно объявление.
— Вам наверняка известно, — сказал он, обращаясь к длинным столам, за которыми сидели мужчины и женщины, собирающиеся атаковать тарелки с колбасой и капустой, — о непрекращающихся зверствах, происходящих по другую сторону Французского канала, и о зловредном яде, исходящем оттуда и загрязняющем наши берега. Здесь есть такие, кого трудно назвать англичанами, потому что они ответили на этот дерзкий революционный призыв и распространяют подстрекательскую отраву, имея целью подорвать нашу славную монархию.
Никто не поднял взгляда и не обратил особого внимания на эту речь: гораздо важнее было побыстрее закончить обед и уйти, прежде чем хозяин передумает и отнимет дарованные им полдня.
Мистер Бьюфуа был исполнен решимости внушить своим работникам, что, несмотря на французскую фамилию, он — англичанин до мозга костей. Он помедлил, скрежеща зубами, и решил оставить метафорический язык.
— Нашему королю угрожает опасность! — прогремел он, и вилки замерли в воздухе. — Французы заточили своего короля и предлагают помощь тем, кто хочет сделать то же самое здесь. Мы не можем позволить этой заразе предательства распространиться у нас. Быстро заканчивайте обедать — вы пойдете со мной. Мы пожертвуем своим дневным заработком, чтобы прийти на митинг и продемонстрировать нашу преданность королю и стране. Тот, кто не пойдет, — добавил он, перекрикивая протестующие голоса, — тот, кто не пойдет, потеряет не только работу и жалованье, но и будет включен в список подозрительных и подрывных элементов. Вы знаете, что такое подрывные элементы, добрые люди? Это те, кто подстрекает к беспорядкам. Мало того, это первый шаг на пути к предательству! А вы знаете, какое наказание полагается за подстрекательство? В лучшем случае — это хорошая, добрая экскурсия в Ньюгейт, но более вероятно — отправка в землю Ван-Димена.>[67] А если вы будете упорствовать на пути к предательству, то кончите с петлей на шее.
Он дождался, когда стихнет ропот.
— Выбор прост: либо вы идете со мной в Воксхолл>[68] и тем самым заявляете о своей преданности королю, либо отправляетесь вон с перспективой сесть в тюрьму или чего похуже. Кто хочет уйти? Я не стою вам поперек пути. Идите, кто желает, а мы крикнем ему в спину: «Предатель!»
