— Мистер Блейк! — воскликнула Магги. — Пожалуйста, помогите мне!
Выражение лица мистера Блейка тут же прояснилось, он внимательно посмотрел на Магги.
— Что случилось, моя девочка? Что я могу для тебя сделать?
— Нужно помочь Мейси — она попала в беду!
— Веди меня к ней, — без колебаний согласился он.
Магги побежала по дорожке, мистер Блейк поспешил за ней.
— Она просто не понимает, что делает, — на бегу, задыхаясь, выпалила Магги. — Он словно ее заколдовал.
Потом они оказались в конюшне, прошли к стойлу, увидели Джона, который присел рядом с плачущей Мейси, а услышав шаги, поднял на пришедших взгляд. Увидев мистера Блейка, Мейси закрыла лицо руками.
— Мистер Астлей, встаньте, сэр!
Циркач быстро встал, на его лице появилось выражение, похожее на страх. Он был почти одного роста с мистером Блейком, но Блейк был шире в плечах, а на лице его застыло суровое выражение. Его прямой взгляд пронзил Джона Астлея, и в конюшне произошло нечто невидимое глазу — один человек признал верховенство другого. Магги рассчитывала, что совместное — ее и Чарли — появление в конюшне произведет именно такой эффект, но за ними не стояло необходимого жизненного опыта. Теперь же, в присутствии мистера Блейка, Астлей опустил глаза и уставился на кипу сена в углу.
— Мейси, ступай с Магги к моей жене — она позаботится о тебе.
Мистер Блейк говорил тихим, но непререкаемым тоном, и Мейси подчинилась. Она отерла слезы с лица, смела соломинки с юбки, избегая смотреть в сторону Джона. Но ей можно было не беспокоиться — он не глядел на нее.
Магги поплотнее закутала Мейси в шаль, потом обняла девушку и повела из конюшни. Выходя, они услышали, как мистер Блейк говорит:
— Стыдно, сэр! Стыдно и мерзко!
— Ну-ну, мисс Пидл, не реви, — утешала Магги соседку, поддерживая ее. — Давай сначала доберемся до места, а там можешь плакать, сколько твоей душе угодно. Ну-ка, возьми себя в руки.
Она легонько встряхнула Мейси.
Мейси вздохнула поглубже и распрямила плечи.
— Ну вот и молодец. Идем сюда. Здесь недалеко.
Когда они добрались до Геркулес-комплекса, из тумана к ним навстречу спешил Джем. У него появилось нехорошее предчувствие, когда он услышал, что Джон Астлей пошел провожать Мейси, а потому он и отправился на поиски сестры.
— Мейси, где ты была? Мне сказали, что…
Он замолчал, увидев, как Магги нахмурилась и покачала головой.
— Пойдем домой. Мама тебя ждет.
— Не сейчас, Джем, пожалуйста, — попросила Мейси тихим голосом. Ее трясло, зубы у нее стучали. — Я не хочу, чтобы они знали.
— Я веду ее к миссис Блейк, — сообщила Магги.
Джем проводил их до дверей Блейков. Пока, постучав, они ждали, когда им откроют, поднялась занавеска в окне мисс Пелхам, но когда та увидела, что Магги и Джем в упор смотрят на нее, занавеска снова упала.
Миссис Блейк, казалось, ничуть не удивилась, увидев их. Магги проговорила:
— Нас прислал мистер Блейк, мадам. Не могли бы вы дать что-нибудь Мейси, чтобы согреться?
Миссис Блейк распахнула дверь и отошла в сторону, пропуская их, так, словно делала это для них каждый день.
— Идите на кухню, мои дорогие, там затоплена печь, — сказала она. — А я сейчас принесу одеяло и приготовлю чашечку чая.
Келлавеи не пришли на заключительное представление сезона в цирке Астлея. Несмотря на все старания миссис Блейк, у Мейси началась горячка и тем вечером она слегла в постель, а Анне пришлось ухаживать за ней.
Томас и Джем весь вечер разбирали мастерскую, в которую никто из них не заходил уже несколько месяцев, в течение которых они работали на Филипа Астлея. Порядок здесь теперь был необходим, так как Келлавей сказал Филипу Астлею, что не поедет с ним в Дублин. Мейси была слишком больна для такого путешествия, и хотя он не знал о причинах ее болезни, смутные подозрения у него все же были — он чувствовал, что к этому имеет отношение цирк, если только не сам Астлей. На самом деле, хотя Томас, конечно, пребывал в ужасе от болезни дочери, он испытал облегчение, когда у него появилось вполне убедительное извинение, чтобы не ехать в Дублин.
Магги была на последнем представлении, а потом рассказала о нем Джему, потому что оно было в известной мере исполнено глубокого смысла. Мисс Лаура Девайн решила сделать свою личную драму достоянием публики. Она, как и обещала, исполнила новый номер с мсье Рише: они крутили «поросят на вертеле» в противоположные стороны. Мсье Рише быстро крутился в своем черном фраке, мисс Девайн — медленнее в своих нижних юбках всех цветов радуги, которые на сей раз не сливались, как обычно, в разноцветный шар. Выйдя из вращения в стойку, которая так очаровала Анну Келлавей, когда та впервые увидела этот номер на Вестминстерскому мосту, мисс Девайн просто промахнулась мимо каната и упала вниз. Она приземлилась в партере, сломала ногу в щиколотке, но выкидыша у нее, как она на то надеялась, не случилось. Ее несли сквозь толпу зрителей, а она крепко зажмурила глаза.
