— Ты уверена, что нам стоит уходить из города? — спросила Магги. — Если тебе пора родить своего ребеночка, то сейчас самое время сказать об этом.
Мейси покачала головой.
— Нет, я не хочу рожать в Пидлтауне. Все будет в порядке. Сейчас уже не болит.
Она торопливо зашагала по дорожке, потянув за собой Рози. Когда они оказались в родной холмистой местности на пути в Пидл-Вэлли, Мейси повеселела и принялась радостно размахивать руками. Они с Рози начали показывать друг другу знакомые им ориентиры и снова строить догадки о разных жителях деревни, чем они и занимались в течение нескольких последних дней.
Поначалу холмы были протяженные и пологие, с широким небом над ними, напоминавшим перевернутую голубую чашу; открывавшийся на многие мили вперед пейзаж представлял собой коричнево-зеленые холмы, разделенные рощицами и живыми изгородями. Дорожка шла строго вдоль высокой живой изгороди, окаймленной цветущим бутенем высотой в человеческий рост. Было жарко и безветренно, солнце безжалостно обжигало их, невидимые насекомые жужжали и кусались, от бутеня шел дурманящий дух, и вскоре Магги словно поплыла. В близлежащих полях не было видно ни овец, ни коров, ни людей. Магги все время крутила головой, но нигде не находила ни дома, ни сарая, ни пашни, ни водопоя, ни даже ограды. Ничто, кроме разбитой дороги, не говорило о том, что здесь живут люди. Ей внезапно привиделась она сама на этой земле, как ее могла увидеть птица с высоты, — одинокое белое пятнышко среди зеленого, коричневого и желтого. Безлюдье пугало ее: она чувствовала, как страх возникает где-то в ее чреве, пробирается по груди к горлу и хватает за него, грозя удушить. Она остановилась, сглотнула и попыталась окликнуть двух девушек, которые уходили от нее все дальше и дальше по дороге.
Магги закрыла глаза и, глубоко вздохнув, вызвала в своем воображении голос отца: «А ну-ка, Магги, соберись. А то это совсем не годится». Открыв глаза, она увидела фигуру, спускающуюся им навстречу с холма. Облегчение, которое она испытала, было подпорчено новой тревогой, потому что Магги слишком хорошо знала: одинокий человек на безлюдье может быть серьезной угрозой. Она поспешила вперед, догоняя своих спутниц, которые тоже увидели направляющегося к ним человека. Ни одна из них не выказала ни малейшего беспокойства, напротив, они даже ускорили шаг.
— Это же мистер Кейс! — воскликнула Мейси. — Он идет из Пидла. Здравствуйте! — крикнула она, махая ему рукой.
Они встретились в низшей точке долины, рядом с ручьем, разделявшим два поля. Мистер Кейс был того же возраста, что и Томас Келлавей, высокий, жилистый. На спине он нес мешок и шел широким размеренным шагом человека, который много времени проводит на ногах. Узнав Мейси и Рози, он высоко поднял брови.
— Так вы двое идете домой? — спросил он. — Что-то я ничего о вас в Пидле не слышал. Они вас ждут?
— Нет, они ничего не знают, — ответила Мейси.
— Ты собираешься остаться? Нам не хватало твоих умелых ручек. Знаешь, у меня есть клиент, который просит именно твои пуговицы.
Мейси разрумянилась.
— Ой, вы надо мной шутите, мистер Кейс.
— Ну, мне надо идти. Значит, я тебя увижу через месяц?
Она кивнула, а он зашагал вверх по дорожке.
— Кто это? — спросила Магги, глядя ему вслед.
Мейси смотрела на удаляющуюся фигуру с приязнью, благодарная ему за то, что он ничего не сказал и не удивился по поводу ее живота.
— Это агент, что покупает у нас пуговицы, — он приходит раз в месяц. Сейчас он идет в Пидлтаун. Я и забыла, что он приходит каждый месяц именно в этот день. Странно, как быстро мы забываем такие вещи.
Девушкам понадобилось немало времени, чтобы подняться на холм. Они пыхтели, отдувались, часто останавливались. Теперь все их вещи несла Магги. Когда они остановились передохнуть, Магги увидела многозначительную гримасу на лице Мейси, но решила ничего не говорить. Спускаясь, они двигались быстрее, а когда снова пришлось идти вверх по склону, их шаг замедлился. Так, с остановками, двигались они по Пидл-Вэлли. Магги узнала, что ручеек, который они несколько раз пересекали, и был рекой Пидл, которая в летнюю жару пересыхала до такого вот жалкого состояния. Эти сведения вернули ей частичку ее прежнего чувства юмора.
