– Простите, мэм, но вы не можете войти в больницу с вашим оборудованием.
– Извините, не совсем понимаю.
– Оборудование – очки и вот эта штука у вас на поясе.
– Это мои камеры. Я репортер и…
– Я знаю, кто вы, мэм. Сканируя вас, я обратил на это внимание. Также я связался с ВОИ, и там подтвердили, для чего вы приехали сюда, но боюсь, ваше разрешение на запись не распространяется на данную больницу. Вы можете войти и потом рассказывать, что видели и слышали здесь, но запись вести нельзя.
Вздохнув, Аннабелла сняла очки, скомандовала дрону подлететь к ее руке и отдала обе камеры солдату. К счастью, все то, что она записывала, автоматически передавалось на спутник «Дабл-Ю-Три-Эн», поэтому отснятый материал будет в безопасности. «Черт, Пенни наверняка его уже просмотрела, чтобы проверить меня, не выходя со мной на связь». Если эти головорезы испортят камеры, Пенни пришлет ей новое оборудование в течение нескольких часов.
Однако подобная ситуация все равно раздражала. Никому не нужны пересказы. Именно видеоролики пользуются успехом и дают высокие рейтинги, а не репортеры, что-то говорящие в кадре.
Но выбора у нее, похоже, не было, поэтому она выполнила указания солдата, влезла в желтый комбинезон и надела капюшон.
К своему удивлению, Аннабелла чувствовала себя в таком наряде очень комфортно. Она думала, что ей будет жарко, но создатели костюма позаботились не только о защите от «зеленой смерти», но и об удобстве.
Лифт поднялся на четвертый этаж, где, по словам Лебница, и располагались палаты для зараженных тибериумом.
Как только открылись двери, Аннабелла услышала вопль, по сравнению с которым сирена, возвещающая о приближении ионной бури, казалась просто хныканьем.
– Доктора! Доктора! – кричала какая-то женщина в зеленом комбинезоне, подбегая к бьющемуся в агонии человеку. Именно его истошный вопль и услышала Аннабелла, выходя из лифта.
Еще трое людей в зеленом и один в пурпурном бежали к несчастному. Мужчина в пурпурном провел какой-то палочкой по телу пациента, крики которого стали еще громче, и Аннабелла пожалела о том, что разработчики комбинезона не оснастили его звукоизоляцией вместо системы охлаждения.
– Ипекакуану,[22] немедленно! – произнес «пурпурный».
Ему подали две таблетки, и он буквально забросил их в открытый рот кричащего пациента.
На полсекунды, пока мужчина глотал, вопли прекратились, затем возобновились. Больной так и не открывал глаз.
Потом все его тело затряслось, руки вытянулись, а крики перешли в булькающие хрипы. Изо рта потекла слюна, а на лбу начали набухать вены.
Затем он обмяк и рухнул на пол.
Аннабелла жалела, что у нее нет камеры, чтобы записать это, но в то же время знала, что вспомнит эту сцену в мельчайших подробностях.
– Проклятье! – воскликнул «пурпурный». – Мы опоздали. Желудок разорвался. Что, черт возьми, произошло?
Теперь, когда Аннабелла не отвлекалась на крики, она заметила, что одежда несчастного поношенная и грязная, в пропитанную потом кожу въелась грязь, а скудные волосы растрепаны. «Бездомный бродяга».
Один из людей в зеленом сказал:
– Он поступил с жалобой на боль в желудке. Вероятно, съел зеленую.
– Похоже.
– Аннабелла?
Услышав свое имя и повернувшись, она увидела, что рядом с ней стоит Патель. Лебниц же направился к главной конторке.
– Да?
– Они готовы отвести нас в палату.
– А, да. Извините. Я, – она покачала головой, – никогда ничего подобного не видела.
– Значит, вам повезло, – только и сказал Патель.
Пытаясь прийти в себя от только что пережитого ужаса, Аннабелла поспешила за Пателем и мэром вслед за человеком в зеленом комбинезоне. Патель объяснил, что цвет комбинезона обозначает статус человека: доктора ходят в пурпурном, медсестры и медбратья в зеленом, медики-технологи в оранжевом, а посетители в желтом. Комбинезоны носили все, кроме пациентов.
Аннабелла обратилась к медбрату:
– А люди часто поступают так, как этот бродяга? Ну, проглатывают тибериум.
– Видите ли… Если человек не знает, когда ему доведется поесть в следующий раз, он ест то, что удается раздобыть, считая, что риск стоит того.
– Ничто не стоит такого риска, – тихо проговорила Аннабелла.
