Из-за чего началась война в Чечне?
АЛЕКСАНДР ЧЕРКАСОВ
Глава Правозащитного центра «Мемориал»
Причины – это, с одной стороны, объективные обстоятельства, а с другой – субъективные. В качестве причин и предпосылок называют обычно самые разные вещи: жуткие угрозы из Чечни, которые надо было срочно предотвратить; жуткое количество нефти или, наоборот, необходимость прокладывать нефтепровод, по которому жуткое количество нефти из Каспия надо было качать; защита прав русскоязычного населения. И много чего другого. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что ни одна из них в качестве побудительного мотива не работала.
Правами русскоязычного населения озаботились, только когда вовсю ввязались в войну. Прежде об этом никто не думал. Нефти в Чечне практически нет. Она была выкачана за век эксплуатации месторождения, сейчас там добывают порядка 2 млн тонн в год, это полная ерунда. Да, в Чечне была большая нефтепереработка, мощные заводы, но от них не осталось ничего: что-то разбомбили, а что осталось – порезали и сдали в металлолом чёрные металлурги. Трубопровод из Каспия что-то особенно большой популярностью не пользовался. Насчёт чеченской преступности – это миф, выстроенный из нашего современного далека. Дело в том, что как раз на мафию чеченцы оказались не способны. Вернее – способны в такой же степени, как и на государственность. Чеченское, анархическое устройство общества (примерно с XVI века) не предполагало выстраивание иерархических систем.
По состоянию на 1992–1993 год Чечня во многом устраивала всех в России. Устраивала спецслужбы как некий офшор, где через Северный аэропорт можно было переправлять оружие в страны третьего мира; как офшор, где можно было нанимать боевиков для выполнения самых разных задач. Например, в Абхазии воевали российским оружием с российскими инструкторами, но отряды конфедерации народов Кавказа под командованием Шамиля Басаева.
Чечня как офшор устраивала крупные нефтяные (тогда ещё государственные) компании, потому что можно было гнать через неё нефть и врать о том, что там уплачены все налоги, и отправлять её дальше на экспорт.
Казалось бы, устраивает всех, но что случилось? А случилось у нас тогда вполне внутримосковское событие. К концу 1992 года обострилось противостояние президента Бориса Ельцина и парламента, где был Руслан Хасбулатов. При этом в ноябре 1992 года из Останкино убрали Егора Яковлева, человека, в общем, с совестью. А главным пропагандистом, так уже получилось, стал Михаил Полторанин (старый партийный кадр при Ельцине, известный своим пристрастным отношением к евреям). Но тут что делать: есть парламент, есть спикер, а он – чечен. И тут вся пропагандистская машина в рамках противостояния с Парламентом перестраивается на «ату этого чечена Хасбулатова!».
То есть, если мы вернёмся к текстам 1993 года, то окажется, что у нас там не парламент плохой, а Хасбулатов плохой и под ним 70 с чем-то объектов в Москве контролирует чеченская мафия. Оказывается, это департамент охраны Белого дома охранял ещё около 70 объектов, но при этом к чеченам они отношения не имели. К октябрю 1993 года это усилилось до такой степени, что, если вы послушаете радиопереговоры в ночном эфире 3–4 октября, окажется, что готовящиеся к штурму милиционеры собирались брать то ли Грозный, то ли Кабул. Воевать собирались то ли с чеченами (потому что Хасбулатов), то ли с афганцами (потому что Руцкой имел несчастье побывать в плену в Афганистане, и ему это почему-то вменялось в вину). Так или иначе, кампания была поднята. И про чеченскую мафию именно тогда разговоры и пошли. Дальше случается неожиданность: Белый дом мы немножечко взяли и немножечко сожгли 4 октября, а 12-го – ба-бах! – и на выборах почему-то нет большинства. Много мест в парламенте заняли коммунисты и жириновцы. И тут у политтехнологов (которые тогда ещё так не назывались) родилась светлая идея: для того, чтобы перехватить электорат, надо перехватить лозунги оппонентов. Нужно сделать что-то национальное и патриотическое. Например, вернуть в лоно Империи отвалившуюся провинцию. Ничто так не поднимает рейтинг.
