Басаев, оказавшись политическим маргиналом, оказался на грани смерти не только политической, но и физической. Единственное, что избавляло его от такой перспективы, – это начало войны, которая неизбежно привела бы к сплочению всех и избавила его от гибели (по крайней мере отсрочила эту гибель). Так и получилось.
В 1999 году летом Басаев уже накапливал свои силы в Цумадинском районе в Дагестане. И то, что на рубеже июля-августа 1999 года там бабахнуло, могло бабахнуть чуть раньше, могло чуть позже. Так или иначе, началась война, которая была объявлена контртеррористической операцией (хотя взрывов в городах ещё не было). Я не хочу сказать, что эти взрывы устроили спецслужбы, кроме «рязанских учений» роль спецслужб нигде не доказана. Но дело в другом. В том, что эта война была использована. Если вы посмотрите рейтинг Владимира Путина за август-ноябрь 1999 года, то вы увидите, что от ничтожных, фоновых значений стал вдруг расти. Каждую неделю какое-то брутальное заявление типа «мочить в сортире». И рейтинг хоп – 7 % вверх скакал, пока не ушёл в заоблачные высоты. Собственно, это ровно та ситуация, когда мы можем утверждать примерно следующее: мы не знаем, кто устроил всё это, но мы точно знаем, кто это использовал.
По иронии судьбы, то, что не удалось в первую войну (использовать её как электоральный инструмент), отлично удалось во вторую. Дальше война, разумеется, была никому не нужна. Например, уже перед избранием Путина президентом всячески старались заявить, что «Победа, ребята! Всё, уже победа! Там – в Комсомольском бои». Однако теракты всячески напоминали об обратном. Но они опять-таки были использованы для ещё большего укрепления власти. Но попытки утверждать, что последующие масштабные теракты были организованы спецслужбами, они тоже, на мой взгляд, несостоятельны. Тем не менее мы видим, что здесь причиной оказывается вещь намного более привлекательная, чем нефть и чем деньги. Власть. Бесконтрольная власть, которая не останавливается перед тем, чтобы поиграть с огнем, чтобы эту власть сохранить.
Бывает ли так, что учителя бьют детей в школе?
СЕМЕН БЕЛЯЕВ
Школьник
Вот что видел я. Семиклассник взял шарик своей одноклассницы и с друзьями случайно его лопнул, как потом оказалось – шарик лопнул вообще не он. Так вот, учитель начала орать на него, размахивая руками и повторяя одну фразу: «Зачем ты взял чужую вещь!», «взял чужую вещь!»… После пары таких минут она ударила его по лицу, прям с силой. Я подошел к этой учительнице и сказал: так и так, и вообще вы не имеете права бить детей! На что она мне ответила: «Иди отсюда, мальчик, я знаю его маму и я знаю, что делать». Она отвела парня в класс и продолжила над ним издеваться, пока он не заплакал. Ну а я пошел к директору и все рассказал. Тут же вызвали этого мальчика, он был весь в слезах, его расспросили. Мне дали ручку и лист бумаги, я написал заявление. А после выходных меня попросили забрать заявление. Не забрал.
Нужен ли человеку другой человек, чтобы запустить процесс познания?
АНАТОЛИЙ ВАССЕРМАН
Интеллектуал
Если отталкиваться от моего опыта – нужен! У меня все процессы познания запустились благодаря тому, что вся моя родня – это люди очень умные и много знающие. Они отвечали на мои вопросы до последнего.
Они видели, что мне недостает знаний и разумения для того, чтобы искать ответы самостоятельно. Когда я, по их мнению, дорос до возраста, позволяющего думать, они стали отсылать меня к книгам, вместо того чтобы самостоятельно цитировать их.
Почему в российских СМИ так много западных новостей, а в западных про Россию мало?
ЛОРА МИЛЛС
Корреспондент Associated Press в Москве
Не хочу никого обижать, но думаю, что дело в том, что Запад значит для России куда больше, чем Россия значит для Запада. Запад нужен России для собственного самоопределения. Любишь ты Запад или нет, видишь ли ты его как бастион прогресса или сборище идиотов, будь ты Медведев, который говорит о необходимости создать в Москве Силиконовую долину, или Киселев, который предупреждает, что просмотр шведского телевидения чреват тем, что ваши дети вырастут геями, но посыл всегда будет такой: к счастью или к несчастью, мы не Запад.
