Джордж говорит, что специально не отходил от Джона, постоянно вертелся около него. В это время Джон собирался поступать в Художественный колледж, хотя, несмотря на все усилия Мими, по-прежнему напускал на себя нарочито агрессивный вид эдакого работяги.
– Джон произвел на меня сильное впечатление, - говорит Джордж, - более сильное, чем Пол. Я влюбился в его джинсы, фиолетовые рубашки и баки. Вообще все ребята из Художественного колледжа мне понравились. Джон ехидничал, язвил, все время подкалывал, но я не обращал внимания или платил ему тем же, и это срабатывало.
– Во встрече с Полом, - говорит Джон, - не было ничего особенного. Никакого обожания, ничего такого. Мы просто подошли друг другу. Так оно и пошло. И все получалось. Теперь же нас стало трое, мы думали обо всем одинаково.
В группе «Кворримен» появлялись и другие участники, они приходили и уходили - одни не могли выдержать характер Джона, другим становилось скучно. Троица из «Кворримен» нуждалась в партнерах, потому что три гитары даже в те времена - это было слишком мало для того, чтобы составить группу. Им до зарезу нужен был ударник, но даже самые неспособные, а уж сколько их перебывало, не оставались с ними.
Постепенно группа «Кворримен» выходила за рамки скиффла. Стиральные доски и жестянки из-под чая - это уже выглядело несерьезно. Все они предпочитали рок-н-ролл, преклонялись перед Элвисом и подделывались именно под его стиль. Слушая радио, старались подобрать точно такие же аккорды, корпели над этим дома часами.
Джон - глава группы - добывал приглашения от разного рода менеджеров, которые неплохо наживались на всеобщем помешательстве, царившем вокруг рок-н-ролла. Однако получать регулярные приглашения было совсем нелегко. Групп развелось великое множество, и большинство из них играли куда лучше, чем «Кворримен».
Зато теперь к их услугам были два дома: один - Джорджа, куда можно было приходить когда угодно, и другой - Пола, предпочтительно в отсутствие отца. Они получили возможность заниматься, писать музыку, рисовать или валять дурака. Мими, естественно, не могла допустить, чтобы порог ее дома переступили какие-то «тедди».
– Иногда Пол подъезжал на велосипеде к нашим дверям, - рассказывает Мими. - Он прислонял велосипед к забору, смотрел на меня своими телячьими глазами и спрашивал: «Здравствуйте, Мими! Можно мне зайти?» «Ни в коем случае», - отвечала я.
Джорджем Мими тоже отнюдь не увлеклась. - Джон все уши мне прожужжал со своим Джорджем, какой это славный мальчик, как он мне понравится. Чего только он не делал, чтобы Джордж произвел на меня хорошее впечатление. «Он для тебя последнюю рубашку снимет», - говорил Джон. Наконец я сказала, чтобы он привел его к нам. Он явился с мальчишкой, подстриженным ежиком и одетым в розовую рубашку. Ну знаете ли! Может быть, я несколько старомодна, но школьник не должен так одеваться! Пока Джону не исполнилось шестнадцати, он ходил только в форме.
Так что в основном ребята занимались у Джорджа на Аптон-Грин. Однажды Харрисоны пришли домой и обнаружили на Джордже такие узкие джинсы, каких еще не видывали.
– Харолд онемел, - вспоминает миссис Харрисон. - Когда он увидел эти джинсы, он просто полез на стену. Джордж сказал, что джинсы ему подарил Джон. Потом он вскочил и стал выкидывать разные коленца. «Как же я буду танцевать без узких джинсов?» - спросил он, продолжая выделывать балетные па. В конце концов мы расхохотались. Джордж никогда не грубил нам, но всегда мог обвести нас вокруг пальца.
Миссис Харрисон была на кухне, когда Джордж впервые привел в дом Джона Леннона. «Это Джон!» - крикнул Джордж. «Здравствуйте, миссис Харрисон», - сказал Джон и подошел пожать мне руку. Не понимаю, что потом произошло, но Джон почему-то упал и, падая, свалился на меня, и мы оба оказались при этом на диване. В это время вошел отец. Посмотрели бы вы на его лицо, когда он увидел верхом на мне Джона! «Что здесь происходит, черт подери?!» «О’кей, папа!- сказал Джордж. - Все в порядке. Это Джон».
– Джон всегда был немного сумасшедший. И никогда не унывал, точно так же, как и я.
