– Девушка дала мне пару гривен за услугу и пообещала, что если я найду человека, которому предназначено послание, он тоже проявит щедрость. Я ведь, выполняя это поручение, рискую навлечь на себя гнев Казимира Куявского, – врачеватель Бенедикта искательно заглянул в глаза Бурцеву.
Пару гривен? Ну, старый прохвост! Ну, враль! Наверняка ведь Аделаида вручила ему весь свой поясной кошель. Однако и эта плата – ничто за переданное письмо.
Янек не отказал Бурцеву в любезности. Ни о чем не расспрашивая, краковский дружинник ссудил несколько польских гривен. Когда деньги перекочевали в один из многочисленных мешочков лекаря и тот, довольный, отправился к покоям Освальда, Бурцев решительно объявил:
– К Легнице поедем по Сродовской дороге.
– Та‑та‑ры! – вдруг донеслось с ближайшей башни.
Штурм?! Эх, до чего же не вовремя!
– Та‑та‑ры у‑хо‑дят! – радостно кричали со стен защитники вроцлавской цитадели.
Бурцев метнулся наверх – к бойницам…
Они действительно уходили! По неизвестной причине кочевники покидали захваченный город и откатывались за холмы. Под отдаленный грохот барабанов молчаливые отряды всадников спешно рысили мимо горящих домов, мимо распахнутых ворот, мимо осадного тына… Двигались налегке. Никто не вез с собой награбленного добра. Все это похоже на бегство, но никак не могло быть бегством. Почти победители не бегут от почти побежденных. А потому куда больше происходящее смахивало на чудо.
– Господь услышал наши молитвы! – взволнованно гудели вроцлавцы у бойниц. – Господь отвел от нас, грешных, гнев свой и карающую длань! Язычники Измайлова племени возвращаются обратно в адовы бездны!
Мнение воеводы Бенедикта оказался менее оптимистичным.
– Просто поняли, что без пороков нас быстро не взять, – объяснял он кому‑то из подчиненных. – А татарам нужно продвигаться дальше – в глубь Силезии, чтобы сразиться с Генрихом Благочестивым, пока князь не собрал большую рать. Потому и уходят язычники без штурма. Но еще могут вернуться. Очень даже могут.
Для Бурцева, впрочем, это уже не имело никакого значения. Главное, что осада с города снята и есть возможность немедленно – не тратя время на поиски тайных подземных ходов – отправляться в погоню за Казимиром!
Препятствий небольшому отряду краковских дружинников, пожелавших срочно покинуть цитадель, вроцлавцы чинить не стали.
Тяжелые ворота отворились, через ров были переброшены новые мостки. Подкованные копыта отдохнувших лошадей глухо застучали по дереву, а затем – звонко и весело – по вымощенной камнем рыночной площади.
Десяток краковских воинов во главе с Бурцевым выехали из Вроцлава, едва только арьергард кочевников скрылся за холмами. Небольшая дружина свернула в сторону и сразу перешла на рысь. А за осадным частоколом помчалась галопом. Верховых животных можно было не жалеть: каждый всадник скакал одвуконь. Бурцев и краковцы не постеснялись прихватить с собой лошадей Освальда, Збыслава, стрелков дядьки Адама и убитых в стычке с татарами партизан. Бенедикту Янек объяснил, что в путь они отправляются по чрезвычайно важному и срочному распоряжению Освальда, и потому пан рыцарь позволил забрать всех коней.
Им удалось избежать неприятных встреч с татаро‑монгольскими сторожевыми отрядами и опередить более многочисленную, а следовательно, менее мобильную рать кочевников. Вновь весьма кстати пришелся опыт Янека, который в прошлом сопровождал малопольских послов в Силезии и знал Сродовскую дорогу к Легнице.
… Урода шарахнулась в сторону, когда за спиной на фоне просветлевшего утреннего неба еще клубился далекий дымок вроцлавских пепелищ. Испугало лошадь неподвижное тело на обочине, которое Васил принял поначалу за причудливую корягу. Но у коряг нет рук, а тут… Скрюченные пальцы мертвеца слов тянулись с земли к проезжавшим мимо всадника Отвратительное зрелище!
Бурцев натянул поводья. Остальные дружинни: тоже попридержали коней. Покойник был прикрыт грязным овчинным тулупом, видимо, ему же и принадлежавшим при жизни. Янек, соскочив с коня, кончиком меча сдернул овчинку с трупа. Ветер шевельнул копну рыжих перепачканных кровью волос. Яцек!
