– Выходит так, дядька Адам. Ты жаждешь возмездия за наше вторжение в ваш Священный лес?
Прусс печально покачал головой:
– Уже не Священный. Давно уже… Вы невиновны, пан Вацлав. Эта земля осквернена до вас. – Он кивнул на китайца. – Но и старика из Китая я тоже обвинять не могу. Он прошел мимо Брутена и Видевута не по доброй воле. Его по недомыслию привели сюда вайделоты. Сами! Жаль… Еще одним лесом для наших богов стало меньше. Плохой то знак. Чует мое сердце – быть беде!
Дальше дядька Адам шел хмуро и молча.
На душе у Бурцева тоже скребли кошки. Но не от сочувствия к чужим богам – нет. Пусть боги как‑нибудь разбираются со своими проблемами сами. А здесь и без них есть от чего болеть голове. У него, по крайней мере, точно есть.
Глянув мельком назад, Бурцев заметил: напуганная Аделаида жмется к фон Бербергу. Ну, так и льнет, так и льнет, девчонка! Его законная супруга, малопольская княжна Агделайда Краковская ищет защиты не у мужа, а у какого‑то проезжего немчуры, который не сегодня завтра наденет тевтонский плащ. Жуть! Ужас! Хотя… Хотя, наверное, сейчас в ее глазах – в глазах доброй католички – вовсе не вестфалец со святыми мощами на груди, а как раз Бурцев выглядит преужасно. Еще бы! Так запросто найти общий язык с Кривайто – главным жрецом богопротивных идолопоклонников! Тут поневоле прижмешься даже к германскому плечу. Скверно начиналось их знакомство с фон Бербергом, ох скверно.
Глава 23
Две навьюченных лошади, одна оседланная и один человек на ней – высокий, худой, постнолицый, рыбоглазый какой‑то – встретили их возле каменных истуканов на границе Священного леса. Всадник сидел в седле прямо, словно нанизанный на копье, и настороженно держал руку на седельной сумке. Охранял добро?
Легкая каска, короткая кольчуга, простенький плащ, небольшой меч, маленький круглый щит, серебряные шпоры… О статусе незнакомца гадать не пришлось. Как и подобает рыцарскому оруженосцу, помимо всего прочего, он вез запасной щит своего господина. Герб все тот же: золотой медведь на белом поле. Ясно, в общем, что за птица и кому она служит.
Жердеобразный всадник расслабился, едва они вышли из Священного леса. Видимо, утомленные кони с тяжелой поклажей не могли поспеть за защитником сирых и убогих фон Бербергом, так что слуга вестфальца остался охранять рыцарское добро. Оно и к лучшему: еще одним святотатцем больше не стало.
– Фриц! – заорал Фридрих фон Берберг.
Надо же, тоже Фриц! А эти двое, оказывается, тезки…
Оруженосец бросил вьючных лошадей, поскакал к господину. Фрицы негромко перекинулись парой фраз на немецком.
Бурцев разобрал лишь берберговское «гуд». Ну, конечно, почему бы и нет? Окропил языческое капище кровью идолопоклонников – «гуд». Выбрался живым из опасного леса – «гуд». Запал в сердце чужой красавице‑жене – «зер гуд»!
Рыцарь вновь заговорил по‑польски:
– Дальше вам ехать опасно, прекрасная Агделайда. Мой оруженосец говорит, что неподалеку идет битва: большой отряд рыцарей ордена Святой Марии штурмует селение язычников.
– Пся крев! – Бурцев выругался на польский манер. – Там же, кроме моих ребят, и сражаться‑то некому! Вайделоты согнали в лес всех мужиков! За тыном только бабы с детишками остались.
Дядька Адам все понял с полуслова.
– Луки к бою! – распорядился он. – Богдан – бегом к дубу. Расскажешь, что случилось, и веди подмогу.
Самый молодой стрелок из волчьешкурой ватаги опрометью помчался обратно в Священный лес. Пруссы нагнали их уже возле самого селения. Запыхавшиеся, плохонько вооруженные мужики рвались в бой. Вот только вайделотов среди них не было. Видимо, жрецы машут посохами, лишь обороняя святые места или выясняя отношения между собой. Во всех остальных случаях – молятся. Что ж, очень жаль. Сейчас ведь на счету каждая пара рук. Хорошо хоть Сыма Цзян здесь, с ними. Одно присутствие Кривайто способно вдохновить пруссов на подвиги. Впрочем, когда гибнут дети и жены, дополнительного стимула для пробуждения боевой ярости и не требуется. А прусские бабы и ребятишки действительно гибли.
Ворота лесного поселения были заперты. И правильно – открывать их сейчас, в царящем вокруг хаосе – полнейшее безрассудство. Эх, окажись за защитной оградой вся татаро‑монголо‑новгородская дружина Бурцева, отбить атаку тевтонов не составило бы труда. Но из‑за недостатка места пришлым русичам и кочевникам‑степнякам пришлось селиться под тыном, и в момент нападения они оказались за пределами частокола. Сейчас это выходило боком. И гостям, и хозяевам Гляндова городища.
