Андрей вздрогнул — запищал факс. Он поднял глаза от книги и взглянул на бумагу, выползающую из машины. Что такое? Этот номер известен очень узкому кругу. Все деловые контакты он перевел на учреждение, где сейчас ему и следовало находиться. Квартира — для отдыха, расслабления и особо важных дел.
Сердце тревожно забилось. В последнее время у него было мрачноватое настроение. Он и сам не знал причину. Дела идут хорошо, как и полагается им идти, привычно добавил он. Внутренняя уверенность, по профессиональному опыту знал Широков, строится на самовнушении. Что внушишь себе, то и будешь чувствовать. И соответственно поступать. «Почему русская интеллигенция была так непоследовательна во все времена? — вспоминал он шутливый пример своего давнего наставника-психолога. — Да потому, что она позволяла себе колебаться и сомневаться, тем самым расшатывая свою нервную систему. А это уже болезнь. Так давай, — говорил он, — Андрюха, не болей».
Ну и кому же он вдруг понадобился? Широков склонился над текстом: «Прилетай. Г.».
Ага, все ясно — у Андрея отлегло от сердца. Что ж, прилетай так прилетай. Еще один интересный эксперимент. Любопытно. Хотя его любопытство к человеческой натуре способно завести бог знает куда… Оно уже заводило его, он поплатился за него в свое время. Но без своих опытов он не может жить. Нет кайфа, как говорят молодые.
«Г.» — Грубова. Ирма Грубова. Она отыскала его не так давно. Он сразу узнал в ней журналистку, с которой они познакомились на симпозиуме в Праге. Тогда его поразила ее внешность — ну просто Дюймовочка из сказки: светлая, легкая, голубоглазая, с точеной фигуркой. Грудь и бедра пышные, а талия — тонкая, этакая юная оса. Очаровательная, милая, с блокнотиком в руках и золотым пером. Эльф. Но когда он заглянул в ее глаза, пристально устремленные на него, он поразился — такой глубины опыт, что не увидеть дна.
— Вы Андрей Широков? — спросила она его тогда на прекрасном русском языке.
— Да, это я. — Он улыбнулся. — Чем могу служить?
Зная о свойстве своих глаз, она прикрыла их пушистыми ресницами и нацелила на него алые губки, с которых слетел шепоток:
— Психолог из Москвы?
— Да.
— Я Ирма Грубова. Я хотела бы взять у вас интервью для женского журнала…
Андрей откинулся на стуле, глядя на строчку, выползшую из факса, улыбнулся, вспоминая, как отвечал на нестандартные вопросы Ирмы. Ее интересовали отношения в семье в переломный момент — поведение мужа, узнавшего о неизлечимой болезни жены, из-за которой она не сможет иметь детей. Что в этом случае происходит с любовью? Сохраняется ли она или тоже идет под нож хирурга? А может, от нее остается лишь оболочка?
Андрею было интересно импровизировать. Он не занимался психологией семейных пар. Но кое-что мог рассказать.
Ирма слушала внимательно, поставив перед ним диктофон, кое-что отмечала в блокноте. Кивала, задумчиво щурила глаза, изучая лицо Андрея. Он вдруг подумал: да кто из них психолог, в конце концов, он или она? Но внимание Ирмы его подогревало, он заливался соловьем.
— Спасибо, — сказала она ему. — Я хочу поблагодарить вас и пригласить в мой любимый ресторан. Но он не в Праге, а в Брно. Это не так долго на машине.
— Я тронут. Но моя командировка кончается.
— Вы станете гостем нашего журнала. Вам не надо беспокоиться. — Она обворожительно улыбнулась. — Моим гостем, — добавила она.
В ее словах он услышал обещание. Почему бы и нет? Женщина весьма интересная. Сейчас он свободен. От женщин. От мужчин. От всех…
— Спасибо, — согласился Андрей. Ирма улыбнулась:
— Я заеду за вами через час.
Ирма вела машину сама, это была новая «шкода-фелиция» синего цвета, они летели по ровному, четко размеченному шоссе так быстро, что у Андрея захватывало дух. Но от Ирмы исходила такая уверенность, что ее манера езды не казалась ухарством. Да, азартная женщина, очень смелая, заметил Андрей. Чересчур смелая. Но почему? Женщине не положено по своей природе быть столь рисковой, инстинктивно она должна беречь себя. Тем более Ирма не девочка, которой еще неведом страх.
