От меня шарахнулся худенький первокурсник в огромных очках. То, что нужно!
— Постой, ты не одолжишь мне очки? Всего на полчаса, пожалуйста!
— Но у меня очень плохое зрение, — дрожащим голосом ответил он. — Ты уверена, что они подойдут…
— Уверена! — Чуть ли не силой вырвала очки у перепутанного мальчишки и побежала дальше. Это даже хорошо, что оправа мужская.
Когда я в таком виде появилась перед аудиторией, Варежка схватилась за сердце, а Митька, которому Четвертушкин только что поставил «отлично» (настоящая дискриминация по половому признаку), зажмурился от ужаса и, не открывая глаз, пробормотал:
— Жень, ради бога, Хеллоуин был полгода назад!
Митька на весь факультет известен своим «эстетическим чувством», которому доверяют все студентки без исключения. Если Митька похвалит чью-то сумочку, на следующий день такую же купит пол-университета. Как будто он не Митька, а Карл Лагерфелд какой-нибудь. Я отмахнулась от него и с разгону влетела в аудиторию. В чужих очках вижу отвратительно, но даже так легко заметить, что Четвертушкин в глубочайшем эстетическом шоке. Беднягу перекосило от отвращения. Я потянулась за билетом, но он меня остановил:
— Я вас помню, вы не пропустили ни одного семинара…
Конечно, помнит он меня! И я пропустила больше половины семинаров. Кажется, очки действуют на педагога устрашающе.
— Можете сами выбрать любой вопрос. Один…
Получилось! Я сдала! Только начала отвечать, а Четвертушкин уже ставил мне «отлично».
— Бегом через запасной выход, и поехали домой, пока меня кто-нибудь еще не увидел! — заорала я Варежке.
— Да ладно, все не так уж плохо… — В этих очках я не сразу заметила ИЛа, который стоял у самой двери в аудиторию.
Понятно, что он тут тоже учится, но надо же умудряться возникать только в самые неподходящие моменты! Например, когда я ем калорийный торт в буфете. Когда на мне свитер наизнанку и мужские очки… Илья — мой бывший парень. То есть даже и не парень, а как это объяснить… Роковой мужчина. Мы и целовались всего один раз, причем я активно отбивалась. Но ничто не может заставить меня перестать о нем думать. Наверное, это какая-то психическая болезнь, которую можно подхватить через поцелуй.
— ИЛ, меня вовсе не интересует твое мнение. — Да-да, я холодная и гордая. — Между нами все кончено!
Варежка беззвучно зааплодировала.
— А разве между нами что-то начиналось? — спросил ИЛ и продемонстрировал знаменитую на весь факультет улыбку в сорок два зуба.
Варя разбушевалась. Она ИЛа всегда недолюбливала, а тут он дал ей повод для возмущения, так Варежка всю его биографию вспомнила:
— У меня папа работал летчиком и в детстве называл ИЛом, как самолет! — изобразив мечтательность, съязвила она. — Ну как ты могла поверить в его сказки?
Я хотела под шумок улизнуть домой, но Варежку так просто не собьешь: она прекрасно помнит, что мы собирались на Смоленку караулить Юру. Одна надежда, что он уже успел позавтракать и сбежал по своим звездно-рокерским делам.
В коротких юбочках, которые Варя сочла лучшим нарядом для покорения гитариста, мы замерзли раньше, чем дошли от метро до кофейни. К нам клеились какие-то придурки и предлагали пойти пить пиво на лавочке.
— Эти экстремалы что, так закаляются? Я бы через минуту к лавочке примерзла. До весны, — уверенно заявила Варя и для убедительности постучала зубами. — Подождем Юру в кофейне.
Подождали. Два часа. Выпили на двоих четыре литра кофе. Мне, кажется, сейчас плохо станет. И тут пришел Юра. Завтракать. В три часа дня. Нашел нас в самом темном углу и вежливо так спросил:
— Девушки, можно к вам присоединиться?
Варежка в ответ пронзительно взвизгнула и убежала.
— Куда это она? — растерянно спросил Юра.
— Обновить макияж, — объяснила я.
Предательница Варежка! Это ведь я совсем не накрашена, так что первой визжать и бросаться в сторону женского туалета должна была тоже я.
— Не выспалась? — поинтересовался Юра и как-то странно на меня посмотрел.
— Наоборот, отлично выспалась! — бодро ответила я.
Он теперь все время будет так на меня смотреть? А в прошлом номере «YES!» моя знакомая четыре страницы подряд уверяла, что мужчины предпочитают естественность. Как теперь верить глянцевым журналам? Верить мужчинам я давно передумала.
