— Не стреляй, я сам, — тихо бросил Жоаннес Михаилу.
Турки двигались полукругом. Первая лошадь была уже на расстоянии пятидесяти шагов. Тогда юноша тщательно прицелился в шею лошади чуть повыше груди и приготовился нажать курок.
— Жаль коня, но я вынужден это сделать.
Получился двойной удар. Пуля прошла сквозь тело бедного животного и поразила в голову скрывавшегося за ней человека, разнеся ему череп. Оба свалились.
— Теперь их только двое! — вскричал Паница.
Оставшиеся в живых жандармы боялись двинуться с места. Дрожа и стуча зубами, они готовы были зарыться в землю, лишь бы спрятаться куда-нибудь.
— Бросайте оружие! Руки вверх! Быстро! Даю вам секунду на размышление! — крикнул Жоаннес.
— Ты обещаешь сохранить нам жизнь? — заикаясь, проговорил один из них.
— Клянусь! Но не вздумайте обманывать меня! При малейшем подозрительном жесте стреляю!
— Хорошо. Мы сдаемся!
Турки побросали ружья, пистолеты, сабли в траву и, боязливо поглядывая на противников, подняли руки.
— Отлично! Оставьте лошадей и идите сюда!
Те покорно приблизились, бормоча:
— Только не убивайте нас, только не убивайте…
— Хватит ныть! А теперь быстро раздевайтесь! Ну! Долго вас ждать?
Не совсем понимая, чего от них хотят, но не смея ослушаться, жандармы живо скинули форму и сапоги.
— Ну как, Паница, ты не против того, чтобы стать турецким жандармом?
— Я не знаю… Можно, конечно, попробовать.
— А ты, Михаил?
— Лично я всю жизнь мечтал носить военный мундир!
— Тогда живо одевайтесь! Время не ждет.
Через две минуты недавние крестьяне превратились в бравых жандармов. Прищелкнув каблуками и отдав честь, они весело посмотрели на своего командира.
— Послушай, Жоаннес, тебе тоже нужна форма!
— Конечно, я сниму ее с первого убитого, а вы пока присмотрите за этими красавцами.
Лошади стояли, не двигаясь с места. Они привыкли к длительным остановкам и терпеливо ждали, мирно пощипывая траву. Конь унтер-офицера в испуге ускакал, и никто его больше не видел, а лошадь второго убитого через некоторое время вернулась и сейчас паслась вместе с остальными. Жоаннес, уже в военной одежде, подошел к животным и взял под уздцы гнедую. Новоиспеченные пленники, в нижнем белье, босиком, неуверенно переминались с ноги на ногу.
— Если хотите, можете взять наше облачение, — сказал юноша.
— Как же мы появимся в таком виде в казарме? Без оружия, без лошадей… — плачущим голосом сказал один.
— Да нас тут же повесят! — поддержал другой.
— Поторопитесь, или мы вас, раздетых, свяжем, — прибавил Жоаннес тоном, не терпящим возражений.
— Послушай, — сказал один, — а может, ты лучше возьмешь нас в свою банду? Мы готовы идти за тобой хоть на край света.
— Нет, это совершенно невозможно! — удивился молодой человек.
— Раз мы не можем быть больше жандармами, мы готовы стать разбойниками. Надо же как-то жить!
— Но мы вовсе не разбойники! С чего вы взяли?
— Жаль, ты производишь впечатление смелого и решительного парня, знающего, чего он хочет, уж я-то разбираюсь в таких вещах, поверь. И великодушного человека. Ты вполне мог убить нас, а вместо этого даровал нам жизнь!
— Может, все-таки возьмешь нас с собой? — добавил другой. — Ты не пожалеешь. Мы опытные и выносливые вояки. Именем Пророка клянемся, что будем верно служить тебе.
— Уж больно скоро вы меняете хозяев! Нет, я не отказываю, но не сейчас. Возможно, позднее, когда вы докажете свою преданность и искренность ваших намерений. А пока отправляйтесь в деревню Салько и скажите, что вас прислал Жоаннес и что вы будете ждать его возвращения. Там о вас позаботятся, а потом будет видно.
— Мы все сделаем, как ты хочешь. Теперь ты наш командир!
В то время как невольные добровольцы надевали крестьянские лохмотья, трое друзей собрали все оружие. Лишнее они решили припрятать до поры до времени в надежном месте. Затем сели на коней. Вид у троих был весьма внушительный: на боку сабля, пистолет в кобуре, пояс, набитый патронами, и карабин через плечо.
Сначала шагом, потом рысью они направились в сторону гор и вскоре скрылись из виду.
