Медленно иду по коридору отделения, сдерживая боли внутри себя. Тихим субботним вечером в небольшом холле, на диванах, на креслах бережно расположили свои болящие телеса уже знакомые мне страдальцы. Идет оживленный разговор, но не такой, когда они утомленно рассказывают друг другу о болячках, уколах, облучениях, химиотерапии.
Чинно восседает на кресле, согнув ногу и прижав ее к животу, словно для самообезболивания, Юрий Николаевич, преподаватель университета. Чуть раскачиваясь, несколько возбужденно рассуждает на весь холл:
- Вот был такой философ, Декарт. Он говорил: всё подвергайте сомнению!
- Но это никак не относится к нашей действительности, - иронично блеснул очками солидный чиновник железнодорожного ведомства.
- Ну, конечно же, нет, - примиряюще улыбнулся Юрий Николаевич. - Я просто хотел подчеркнуть, что мы не должны уподобляться кроликам, которые покорно доверяются врачам. Вот смотрите, - показал он какую-то книгу, вроде учебника. - Здесь говорится, что связь развития опухоли с центральной нервной системой пока ещё изучена слабо. А связь эта есть, и она удивительна. Я прочел, что редко, но бывают случаи самопроизвольного исцеления. Вы слышите? Не излечения, а ис-це-ле-ния!
Вот это да ...
По холлу прошло неуловимое движение. Словно из книги, взмахнув переливающимися крыльями, выпорхнула чудесная сказочная жар-птица, и каждый хотел, чтобы она непременно коснулась крылом его самого.
- Самопроизвольное! - отбросив газету, с недоумением всплеснул руками материалист-железнодорожник. - Это значит, что моя опухоль вдруг, по необъяснимой причине, начнет уменьшаться, рассасываться и вдруг - нет ее! Так, что ли?
Примолк народ. Даже рты приоткрылись от этой удивительной сказки. Сердце каждого замерло от нереальной, но такой желанной и долгожданной надежды. Чтобы моя всю жизнь исковеркавшая губительная опухоль - и вдруг истекла, истаяла, уничтожилась?.. Ах, как бы этого хотелось!
Но пожилая женщина в темном теплом платочке, незаметно сидевшая в углу, вдруг тихо сказала:
- Для этого надо, наверное, иметь... чистую совесть!
- Ах, да при чем тут совесть? - возмущенно махнул рукой железнодорожный чиновник, сурово проступила сквозь очки его марксистская закваска, - несерьезно, обсуждая такие сложные медицинские вопросы, говорить о каких-то мифических духовных проблемах!
Университетский преподаватель повернулся в сторону смутившейся женщины:
- А это вы, милая, здорово сказали. Конечно, многого мы, люди духовно темные, не понимаем - ни в медицине, ни в религии. А вот я прочёл в одном журнале интереснейшую статью... Мозг человека огражден от всего постороннего специальным барьером — он называется, кажется, гематоэнцефалическим. То есть в кровеносных сосудах, идущих в мозг, находится по нескольку мембран, которые защищают мозг от всего вредного -микробов, химических веществ и даже лекарств. И человек будет жив до тех пор, пока какое-то нежелательное вещество, либо микробы (словом то, что может убить человека) этот барьер не преодолеют и не попадут в мозг.
- А можно поточнее? - встрепенулся кто-то. Народ, собравшийся вокруг, вдруг затих. Даже двое молодых людей, с упоением сражавшихся в нарды на угловом столике холла, отодвинув доску, замерли с немым вопросом в глазах.
- Ну, я не медик, - попытался объяснить Юрий Николаевич, - всех деталей не запомнил, но главное уловил. Оказывается, действие этого барьера зависит от соотношения солей в организме человека (не помню точно, каких - вроде, калия и натрия). Если, скажем, натрия достаточно, то человека ничего не берёт, гадость всякая через барьер не проходит - и жизнь продолжается! Ну, а если вдруг нехватка натрия возникла - защита прорвана, человеку - конец.
В холле, словно натянутая струна, стояла звенящая тишина.
- От чего же это, - торопит рассказчика исхудавший, весь перевязанный мужчина, - зависит соотношение солей-то этих?
- Да уж будьте покойны - не от совести нашей! -язвит материалист.
- Вот это и есть самое интересное! - хорошо поставленный голос Юрия Николаевича поднялся до торжественных нот.
