«Приидите, вcu вернии, поклонимся святому Христову Воскресению...»
Возношу Крест для поклонения после молебна. Лица, вчера еще такие сумрачные, затенённые болезненными страданиями, в воскресное утро словно высветлились. Разумеется, это не значит, что люди эти вдруг исцелились, конечно же, нет. Но сделан маленький шаг к Богу, хоть на йоту укрепилась вера. А это уже осознанное движение к постепенному улучшению здоровья -душевного и телесного.
- С воскресным днем! Поздравляю вас! - улыбаюсь собравшимся.
В ответ - мирное сияние глаз замученных недугом людей, да и у самого на душе светлеет. Я ведь тоже из этого болящего племени...
Приближается наш ироничный чиновник. Что-то скажет он на сей раз? Неожиданно слышу:
- И вас, батюшка, с воскресением...
Голос вчерашнего спорщика звучит необычно добро и даже ласково, он опускает глаза... Хорошо-то как!
С Воскресением Христовым вас, дорогие братья и сестры!
Наверх
Именно в это скорбное для меня и моих сотоварищей по болезни время как-то необычно расцветает весенний Крым. Горы неповторимы в любое время года, а сейчас, в марте, они дышат чем-то совсем особенным, будто благодатью тихо наполняется каждая веточка, каждая распускающаяся почка.
Оставив за шкафчиком свою послеоперационную палочку, бреду себе потихоньку по обители (бегом-то бежать - сил не хватает). Не хочется шагать по ступенькам - как замечательно ощущать под ногами мягкую прошлогоднюю травку на спуске к монастырской церкви. Слушаю звонкий прозрачный воздух - будто нежные переливы поющей вдали флейты. Пахнет прелыми листьями, сладко кружится голова - то ли остатки болезни, то ли весенняя радость...
Поднимешь взгляд на горы - глаз не отвести. Незаметной жизнью живут леса: пока еще не видно зеленых проблесков будущих листьев, но зимняя окраска деревьев ощутимо меняется. Внимательный взгляд улавливает дымчатую сиреневость леса на южных склонах крымских гор.
Замечали ли вы, какая тонкая радость исходит от крымских подснежников? Еще полмесяца назад самые храбрые белые головки, как разведчики, проглядывали в поисках тепла сквозь травку в укромных местах южных склонов. А сейчас, как войско, целыми рядами наступает это веселое цветочное братство. Смотришь — в тех местах, где мы вчера еще ничего не видели, всё засыпано улыбающимися цветочками, от которых тихонько исходит запах холодной свежести, запах весны.
Именно об этом состоянии написал академик Евгений Ряпов:
Что дышит поле... Дождь искрится ...
В деревьях бродит вешний сок...
И никогда не повторится
Простой березовый листок.
В эти минуты трудно поверить, что можно услышать стон людской беды:
- Ну, где же оно, это счастье? Какое оно?
- Приди и виждь[9], - говорит на это Святое Евангелие…
Чувствую, не зря пришли эти мысли: приближаются ко мне несколько человек. Видно издали, что любоваться переливами подснежников на весенних склонах они сейчас не могут. Мы, священники, видя человека, часто начинаем ощущать горе, идущее из его сердца.
- Батюшка Михаил, - слышу осевший от тревог голос молодой женщины, - большая беда у нас.
- Что за беда, моя родная?
- На папочку моего недуг тяжкий навалился, - глаза женщины наполняются слезами.
«Уж не рак ли навалился на незнакомого мне раба Божьего?»- мелькает немой встречный вопрос.
- Анализ показал онкологию, - получаю подтверждение своей догадке.
В голове возникают мысли довольно несуразные: «Ну вот, больного привезли к больному... И как же может помочь сам больной?..» Но тут же заставляю замолчать этот саможалеющий, себялюбивый голос:«Не к тебе привезли этого страдающего человека, а на святое монастырское место».
Пока спускаемся вниз, беседую с родственниками, ощущая при этом, что вера и молитвенная поддержка в семье слабоватая, а точнее сказать, почти никакая.
Вот и «виновник» нашей встречи - Александр Кожевников, 50 лет от роду, работал шофёром, сейчас ему это не по силам. Даже не зная диагноза, скажешь: человеку весьма и весьма плохо: очень слаб, нутро разрывает кашель, стоять на ногах тяжело - аж покачивает!
Из своего небольшого опыта монастырской жизни могу сказать, что на нашей святой Топловской земле шансов выжить и укрепиться намного больше, чем в городской суматохе Симферополя.
