– Теперь внимание, – остановился Тёрн. С небольшого, густо заросшего шипастым кустарником холма в свете двух лун отчетливо просматривались и ворота, и город за крепостной стеной. Нэисс поморщилась – города она, как и положено всякой сидхе, недолюбливала.
Дхусс взял посох наперевес. Бугристые жилистые пальцы с удивительной ловкостью пробежались по отполированной древесине; посох вздрагивал от каждого прикосновения, точно живое существо. Резкие черты лица Тёрна исказились, будто дхусс с трудом сдерживал крик боли.
Вокруг них заклубилось прозрачное, блёклое пламя, изливаясь из концов посоха. Огонь вздыбился, языки его сомкнулись над головами путников, образуя сплошной купол.
– Идём, – сдавленно бросил дхусс. – И быстро.
Вернувшийся на пост тролль Трувор громко распекал своих подручных, чрезмерно увлёкшихся выколачиванием мзды из незадачливых купцов, так что Тёрн, мэтр Кройон со Стайни на руках и сидха беспрепятственно проскользнули в ворота. У демона хватило ума промолчать и задать вопрос, почему они не внесли положенную местным законом плату за вход, лишь когда городские стены скрылись из виду.
– Потому что потому, что кончается на «у», – огрызнулась сидха, продемонстрировав неплохое знание человеческих поговорок.
– Вот эта лавка, – поспешно сказал Тёрн, прежде чем демон успел что-то ответить.
Купол из прозрачного пламени исчез в тот самый миг, когда за мэтром Кройоном закрылась дверь заведения. Надо признать, что появление демона произвело на высокоучёного господина Ксарбируса, обладателя степеней в алхимии, медицине, равно как и отличившегося на службе Высокого Аркана, сильнейшее впечатление. Почтенный медикус коротенько взвизгнул и стал медленно сползать вдоль притолоки. Глаза у него сделались совершенно безумными, всё лицо мгновенно покрылось крупными каплями пота.
– Не стоит так волноваться, досточтимый доктор Ксарбирус, – холодно прокомментировал Тёрн. – Разрешите представить: мэтр Кройон, поэт, художник и лекарь, отмеченный…
– О, прошу многомудрого не преувеличивать моих ничтожных заслуг, – демон церемонно скрестил лапы и скромно потупился.
– С-с-счастлив п-познакомиться, – пролепетал алхимик, не делая никакой попытки подняться.
– Оставим церемонии, – прежним холодным тоном проговорил дхусс. – Вот наша пациентка, мэтр; она нуждается в вашей помощи. Своё слово я помню и не отступлюсь от него даже в малейшей степени.
– А… гм… да-да, конечно, – поддерживаемый Нэисс, травник с трудом встал на ноги. – Н-несите… больную… сюда.
За лавкой оказалось небольшое помещение, почти пустое, если не считать узкого деревянного стола посередине. В углу на жаровне булькало несколько закопченных колб. Рядом стоял табурет, покрытый белоснежно чистым полотенцем, где в строгом порядке разложены были устрашающего вида хирургические инструменты.
Надо признать, что специалистом мэтр Ксарбирус действительно оказался знающим. Его испуг прошёл, и теперь он действовал чётко, цепко и уверенно. Р-раз – тонкая игла уколола палец бесчувственной Гончей, и несколько алых шариков сорвались в подставленную пробирку. Два, три, четыре – мэтр с ловкостью циркового жонглёра добавлял в пробирку по капле то одного, то другого реактива из числа булькавших на жаровне. Жидкость в сосуде мгновенно меняла цвет, последовательно становясь то жадеитовой, то лазурной, то охристой.
– Замечательно… превосходно… как и следовало ожидать… – бормотал себе под нос алхимик, таращась на пробирку и что-то быстро записывая в толстенный журнал, обтянутый кожей. – Ну что ж, всё ясно. Стандартный набор молодой Гончей. Вам сильно повезло, что вы встретили меня, достопочтенные. Концентрация токсинов уже достигала предкритического уровня, вдобавок полностью разрушен весь баланс… Чистить кровь, и чистить немедленно!
Из соседней комнаты мэтр Ксарбирус выкатил причудливую конструкцию с небольшими мехами и целой системой тонких стеклянных трубок, воткнул две иголки на гибких трубках в тонкую руку Гончей и повернул рукоятку. Меха принялись сокращаться сами собой, по стеклянному лабиринту побежала тёмная кровь. Сам алхимик продолжал суетиться возле аппарата, то и дело добавляя через специальные воронки то одно, то другое снадобье. Стайни не шевелилась, оставаясь в глубоком забытьи.
