Одного взгляда на мэтра Кройона хватило бы, чтобы понять – иные демоны очень даже боятся и боли, и смерти.
– Мы, мудрые, – продолжал вещать алхимик, – призваны хранить баланс. Ибо это соответствует принципу меньшего зла. Мэтр Кройон! Может быть, вы добровольно…
– Нет, – голос Тёрна прозвучал неожиданно резко и зло. – Нет никакого принципа «меньшего зла». Я уже говорил об этом – помнишь, Нэисс? – но могу повторить и ещё, специально для вас, высокомудрый доктор. Вы взяли плату. Вы дали слово. Пора его исполнять.
– Не очень разумно обращаться ко мне в таком тоне, – сощурился Ксарбирус. – Я взял Камни, да. Но могу ведь и вернуть. Могу вообще повернуться сейчас спиной и отправиться восвояси, а вы разбирайтесь со своим храмом, как вам будет благоугодно.
– Нет, нет, о нет! – возопил Кройон. – Я, недостойный, припадаю к стопам твоим, многомудрый, я…
– Достаточно, – Тёрн говорил негромко, но демон тотчас осёкся и теперь лишь беспомощно всхлипывал. Кажется, у него готовы были покатиться слёзы. – Мэтр Ксарбирус. Какой платы вы потребуете, если всё-таки отправите сейчас Кройона домой?
– Головы всех мастеров Некрополиса, – отрезал алхимик. – Не говори глупостей, Тёрн, мы на пороге величайшего открытия! Если погонщики зомби и впрямь нашли способ сноситься с огненным планом, это… это… Ты не понимаешь, что на одной чаше весов – твоё и моё слово господину демону, а на другой – жизни миллионов, если Некрополис двинется на запад, уверенный в своей безнаказанности и непобедимости?
– Давайте убавим патетики, мэтр. И спросим Стайни – как давно этот язык в ходу у Мастеров?
– Когда я только попала в Некрополис, там его уже употребляли.
– Что и требовалось доказать. Отсюда непосредственно следует, досточтимый доктор, что баланс отнюдь не покачнулся. Некрополис, даже имея в той или иной степени доступ на огненный план мэтра Кройона, отнюдь не торопится обратить это в военное преимущество.
– Хвала Высокому Аркану, – проворчал алхимик. – В Некрополисе знают, что Державе есть чем их встретить.
– Это, бесспорно, любопытная тема, но у нас сейчас другой вопрос – поможете ли вы, мэтр, демону Кройону вернуться домой или нет.
Ксарбирус некоторое время молчал, напустив выражение крайнего разочарования.
– Подчиняюсь силе, – наконец проговорил он с явной претензией на гордость. – Силе и своему слову. Я один, вас много. Моя алхимия, конечно, кое на что сгодится, но устраивать тут скачки и прыжки в стиле всеми нами любимой Гончей мне, понятно, не с руки. Но учти, Тёрн, ты совершаешь тяжкую ошибку. Этот случай следует исследовать во всех подробностях, и…
– Несомненно, – поклонился дхусс. – Мы, несомненно, исследуем это. Если вам, почтенный мэтр, будет необходима в этом моя помощь.
– Ты изменил своё мнение? Насчёт ученичества?
– Нет, уважаемый доктор, не изменил. Я готов вам помочь исследовать эту и именно эту проблему. Думаю, что за один солнечный круг мы справимся.
– Что ж, по рукам, – вздохнул алхимик с видом купца, вручающего покупателю товар после долгих сетований о том, что, продав вещь «по столь низкой цене», он, купец, «вырвал кусок хлеба у собственных детей». – Не скрою, что мечтал поработать вместе с тобой, Тёрн. Всё, пройдено и забыто. Идёмте дальше.
– Дальше? – удивился Тёрн. – А как же Руны Гидры? Руны, использованные для главной надписи, той, что на жертвеннике? Они вас не удивили, почтенный мэтр Ксарбирус?
– Кого-кого? – не поняла сидха.
– Гидры. Чёрного Зверя.
– Тёрн… ты о чём? – Стайни наморщила лоб.
– Есть Семь Зверей, – менторским тоном вступил Ксарбирус. – Как несложно догадаться, по числу цветов радуги. Красный – Грифон, оранжевый – Феникс, жёлтый – Сфинкс, зелёный – Единорог, голубой – Морской Змей, синий – Кракен, фиолетовый – Левиафан…
– И Восьмой Зверь, Белый Дракон, объединяющий их всех, – докончил Тёрн. – Это известно каждому ребёнку.
– Верно, – кивнул Ксарбирус. – Легенда эта, несомненно, зародилась в древние времена, когда только-только научились разлагать луч белого света на семь цветов. Мистический, таинственный Дракон, обозначавшийся алхимическим знаком Абсолюта, объединяющий в себе семь остальных – подобно тому, как в белом луче содержатся все прочие семь цветов.
