Ненакрашенной? Это что, Леночка ещё и красилась перед тем, как куда-то выйти? То-то перед зеркалом была куча разных тюбиков… Странно всё это…
Девушка неопределённо пожала плечами, но старушка, похоже, и внимания не обратила, обращаясь к Леночкиной (или Галиной?) бабушке:
— Привет, Степановна! Чтой-то ты рано…
— Привет, Платоновна! Не хочу на митинг. Шумно… Схожу пораньше, ребят вспомню.
— Это хорошо, — закивала Платоновна. — Прально-прально! Говорят-то много…
Девушка с бабушкой неторопливо шли по краю укатанной деревенской улицы, кое-где подсыпанной щебнем. Галя глазела по сторонам, чуть не раскрывая рот от удивления: вроде привычная улица выглядела совсем не так, как в жизни. Многие дома изменились, каких-то не было, появились новые. Некоторые были заколочены, на месте других высились двухэтажные кирпичные особняки. Ох ты, а это что? Неужели автомобиль?
Таких автомобилей Гале видеть не приходилось — зализанный силуэт с блестящими стёклами, широкие колёса совсем небольшого размера… На овальной эмблемке — надпись «Ford». Ну хоть что-то знакомое, это вроде американская марка — Галя знала, что «форды» послужили основой для ГАЗиков. Ну точно фантастика! А вон ещё одна похожая машина, и ещё… Яркие, как цвета радуги.
Практически у каждого дома с бабушкой кто-то здоровался, перекидывался парой слов. Желали здоровья, поздравляли с праздником… но с каким же праздником?
Громкоговорители тоже не молчали — правда, они были не привычными чёрными рупорами, а небольшими, крашеными серебристой краской, да и было их намного больше. Из них негромко лилась музыка — но незнакомая.
От очередной трели отчего-то стало жутковато:
От границы мы землю вертели назад,
Было дело — сначала.
Но обратно её закрутил наш комбат,
Оттолкнувшись ногой от Урала…
Галя слушала и не понимала. Неизвестный певец хрипло пел, и пел о войне. Но о какой войне? С кем? В этом полуфантастическом мире была война? Урал — значит, это Советский Союз. Ну да, как же может быть иначе… И деревня знакомая… почти.
Песня закончилась, тихо зазвучала новая, с нотками вальса. Бабушка теребила в руках несколько красных гвоздик. Отделила две, дала девушке:
— Возьми…
Девушка едва сдержалась, чтобы не спросить — зачем. Она уже боялась, что любое неосторожное слово выдернет её из этого удивительного сна.
А людей становилось всё больше, и двигались они туда же, куда и бабушка с девушкой. Шли и в одиночку, и по двое-трое… Большинство — пожилые, но была и молодёжь, и немало. Почти у всех в руках были красные гвоздики.
Галя попыталась опять вслушаться в слова песни — из-за гомона разбирать было всё сложнее:
Мимо фасадов Большого театра
Мчатся на отдых, трезвоня, трамваи,
В классах десятых экзамены завтра,
Вечный огонь у Кремля не пылает…
Всё впереди! Всё пока, всё пока накануне,
Двадцать рассветов осталось счастливых…
— Ленчик, ты когда обратно?
Галя не сразу поняла, что пара, высокий парень в накинутой лёгкой куртке и яркая девушка в узких голубых брюках, обращаются именно к ней.
— Что?
— Мы часа в три обратно в город, можем тебя на машине подбросить.
Пробормотав «спасибо», девушка скорее почувствовала, чем услышала: «Что это сегодня с Ленкой? Будто не узнаёт…»
Эх, песню прослушала. Может, там что-то прояснялось?
А ведь, похоже, пришли. Бабушка же говорила что-то про мемориал.
Вот и он, чуть в глубине от улицы, к нему ведёт аллея, обсаженная высоко вымахавшими тополями. Все вспоминают какую-то войну… Мемориал тоже к этому?
Опять ожил громкоговоритель:
День Победы! Как он был от нас далёк,
Как в костре потухшем таял уголёк…
Почему-то защемило сердце.
Калитка из металлических прутьев распахнута. Дорожка выложена бетонными плитками.
А в конце дорожки — белая фигура бойца. В накинутой на плечи плащ-палатке, без шапки, со склонённой головой и автоматом в опущенной руке.
И перед ним всё усыпано цветами. Теми самыми красными гвоздиками — девушка с бабушкой пришли сюда не первыми, несмотря на то, что пришли до какого-то «митинга».
Мраморная плита, на ней слова: «Никто не забыт, ничто не забыто».
Бабушка, нагнувшись, положила две гвоздички к остальным. Галя, на секунду замешкавшись, машинально сделала то же самое… и увидела, что глаза бабушки полны слёз.
