«Стала доверчивой», — порадовался Лесь. Он вывернул карман, сейчас же воробьи слетелись к его ногам.
Утки просигнализировали: «Ах-ах-ах…»
Пришел отдыхающий, сел рядом с Лесем.
— Что там такое ворчит? — спросил он.
Ворчал Щен под скамейкой. Его сон потревожили незнакомые ноги.
— Он не кусается. Он еще не взрослая собака.
В животе у отдыхающего оркестр заиграл марш из «Веселых ребят». Он расстегнул куртку, под ней оказался маленький транзистор. Человек прикрыл глаза. Он дремал, а под его сонным пальцем посвистывали радиоволны и неслись, наступая друг другу на пятки, новости со всего света.
На свете шла жатва, она двигалась отсюда на север. На свете были землетрясения. Бомбы падали на дома. Проходили заседания Объединенных Наций, осуждали агрессоров.
— Главное! — сказал человек и открыл глаза. — Мы с американцами договорились о предотвращении атомной войны. Договорились две самые могучие атомные державы. Ты понимаешь?
— Еще бы, понимаю, — сказал Лесь.
Вокруг планеты крутились спутники, передавали на Землю наблюдения — как там на звездах. Много всякого разного, интересного, радостного, грустного, необходимого людям и ненужного людям творилось на свете.
Включилась радиостанция Теплого берега и сообщила местные новости: закончили строить пансионат. Прибыли апельсины из Арабской республики. У виноградарей побывали в гостях бывшие партизаны Сидоров и Бутенко. Лесь насторожился: Сидоров и Бутенко. Только не забыть. Сидоров и Бутенко. Может, они помогут разыскать Деда для Мосолова?
Сообщили прогноз погоды. Отдыхающий расстроился: погоду обещали прескверную, с затяжными дождями и грозами.
— Не считается небесная канцелярия с тем, что у трудящихся время отпусков, — сказал он сердито и ушел.
Лесь посмотрел на солнце. Оно сидело в небе прочно.
Сидоров и Бутенко… Сидоров и Бутенко… Не забыть фамилии.
Утки опять разахались. Это тетка Гриппа принесла корм.
— Здравствуйте, — заробев, выдавил из себя Лесь.
— Ну, здравствуй, — пробасила она.
Тащила тяжелые ведра, ступая большими мужскими шагами, загорелая жилистая шея напряглась. А он, мужчина, сидит прохлаждается?
Лесь подошел к ней:
— Я помогу.
Она сразу согласилась:
— Слезай на мостки, придержи кормушку.
Подтянул плавающее корытце, всыпали туда корм, намоченный хлеб, кашу. Тетка Гриппа сняла туфли, опустила в воду запыленные, в синих венах ноги. Лесь пожалел: устала.
— Набегалась за жизнь. Годы… — сказала тетка Гриппа. Вытерла темное, взмокшее лицо. Сидели вдвоем на бортике, смотрели, какой базар устроили птицы у кормушки. — Всем хватит, дурачки, — посмеивалась тетка Гриппа. Спросила: — А где твой младшенький?
— Он в детский лагерь, на Ладонь-гору уехал.
— Мать работает?
— Ага. И я теперь работаю. Бутылки мою. Сегодня уже норму выполнил.
— «Волгу» решил купить?
Лесь засмеялся:
— Не-а…
Она повернула к нему свой мужской костистый нос, сказала добрым басом:
— А розы кой-какие на том кусту расцвели.
Лесь смутился.
— А ты чей? — спросила она.
— Как чей? Свой.
— Фамилия твоя как? Живешь где?
— В новом доме. Фамилия Мымриков.
Она оглядела его:
— Алевтины, что ли, сын?
Он обрадовался:
— Вы маму Алю знаете?
— Всех я знаю, — неопределенно ответила тетка Гриппа. — А пообедать ты, работничек, сегодня не забыл?
Почему тетки такой народ догадливый? Лесь никогда бы не догадался — ела она сегодня или нет.
— Пойду, — сказал Лесь, вспомнив, что за опоздание ему влетит от Анны Петровны и вдобавок придется выслушать длинную речь Льва-Льва.
— Ступай. Небось мороженое сглотнешь вместо нормального обеда?
— Не-а, — ответил Лесь. Вдруг его осенило: — Вы здешняя?
— Здешняя.
— И в войну здесь были?
— И в войну.
— А из партизан кого-нибудь знаете?
Пошевелила в воде ногами, от них пошли круги.
— А кого тебе надо?
— Нам нужно разыскать снайпера по кличке Дед. Только он был молодой. И еще — Маленькую девочку.
Тетка Гриппа повернулась к нему всем сухожильным туловищем.
— Придуриваешься? — спросила тонким ехидным голосом.
Такой поворот разговора Леся ошарашил.
— Не-а. И еще Сидорова и Бутенко.
— Не крути мне мозги, — пробасила она. — Пусть твои байки кто поглупей слушает. Отправляйся лучше обедать.
