— Обыкновенно, через окно, — Он немного замялся.
— Зачем? Кто ты? — разум отчаянно не хотел верить вконец ополоумевшим чувствам и из последних сил бил тревогу: «чужой человек ночью в твоей комнате — ничего хорошего не предвещает!»
— А ты меня не помнишь? Совсем? — Он слегка прищурил правый глаз.
Что-то в его интонации заставило ее заткнуть рот разуму. Она внимательно всмотрелась в его лицо.
— Я тебя видела… в кино. На заднем плане… и… вот на том рисунке! — Она бросилась к столу, но в потемках все никак не могла отыскать злосчастный листок.
— А еще! — в его глазах затеплилась надежда. — Вспомни!
Неуверенно Она подошла к окну и резко раскрыла шторы. В комнату хлынул поток полнолунного света. Какое-то время Она смотрела на мокрый асфальт за окном, а потом развернулась.
— Выйди на свет, — прошептала Она, но шепот на удивление звонко преломился в лунном луче.
Медленно, словно боясь ее спугнуть, Он поднялся с дивана и вышел на свет.
Она долго и пристально изучала глаза, прямой нос и тяжелые скулы. Вглядывалась в заломы волос и форму губ, пытаясь различить цвет глаз в монохромном изображении, дарованном луной. Она смотрела, а сердце билось с количеством ударов в секунду, равным бесконечности. Поднявшись на цыпочки, Она потянулась к его небритой щеке, взяла в руку прядь волос и осторожно потянула носом воздух. И за секунду до того, как ноздри ощутили запах, Она уже знала, каким он будет. Все это уже было. Была ночь, была луна, был его напряженный взгляд и его… она поспешно взяла его за руку… и его горячие ладони. Это Он! Но кто — Он? Она не знала. Она просто поняла, что это Он. Но не помнила больше ничего. И откуда-то из глубин сознания, а, возможно, и из еще более древних глубин, медленно, словно гигантский кит, подобно огромному пузырю воздуха, что поднимается со дна моря на поверхность, по всему телу разлилось тепло, а всю ее суть затопило чувство… чего?
Она повернула голову набок, устремив на него острый, проникающий внутрь взгляд, и осторожно прошептала, то ли спрашивая, то ли вспоминая:
— Я тебя… люблю?..
Вокруг глубоких глаз хороводом собрались счастливые мелкие морщинки, а на лице заиграла улыбка:
— Вспомнила! — воскликнул Он.
— Нет, не вспомнила. Но мне просто так кажется… — как-то неуверенно прошептала Она.
Казалось, это привело его в замешательство. Все это время Он был уверен, что стоит ей только лишь его увидеть, и Она вспомнит все, но… оказалось, нет. Мысли быстро заметались по сторонам, не советуя ничего конкретного, а губы уже приготовились ей все рассказать.
Но в этот момент раздался звук, словно кто-то камень кинул в окно. Впрочем, так оно и было. С тяжелеющим с каждой секундой сердцем Он подошел к окну и увидел, как и ожидал, Учителя. Мастер стоял и просто, открыто на него смотрел. И Он понял, что тот хочет сказать, понял так же отчетливо, словно услышал тихий и спокойный голос: «Молчи! Она должна вспомнить сама! Иначе я не позволю тебе ее забрать!» В сердце закипал гнев. Пальцы вцепились в подоконник так, что побелели костяшки.
— Что такое? — осторожно спросила Она, в голосе читался легкий испуг.
Он повернулся, гнев в глазах сменился на печаль:
— Понимаешь, я не могу тебе ничего рассказывать. Мне запретили. Но тебе есть что вспомнить! Скажу лишь, что я тебя искал! Очень долго искал! И нашел! И теперь… все зависит только от тебя!
— Что зависит? Я ничего не понимаю! Объясни! — Она чувствовала, что именно сейчас из ее рук ускользает то, что Она искала всю жизнь, сама того не понимая.
— Я не могу! Я очень хочу, но не могу. Ты должна вспомнить сама! — Он вновь вздохнул, а в стекло второй раз стукнул камешек.
Она вопросительно посмотрела.
— Мне пора. — Он опасливо покосился на окно.
— Но!.. — Она протянула руку и бессильно сжала пальцы, пытаясь удержать тайну.
— Умоляю, любимая, вспомни! — с этими словами Он ловко раскрыл на окне защелку, как делал уже месяц, и плавно выскользнул наружу.
— Ты просишь невозможного! — Она молнией бросилась к окну, но увидела лишь две уходящие в ночь фигуры.
В воздухе повисла сладкая теплота брошенного, словно ненароком, «любимая». Она нежно потерлась щекой об это слово, будто бы это была его горячая рука. Она глубоко вдохнула это слово, будто бы это было его дыхание. Она почти растворилась в этом слове, будто бы это был он сам. Но Она так ничего и не смогла вспомнить. Разум гулко молчал, отказываясь анализировать безумие, а чувства… что взять с чувств? Они затопили ее и наполнили до отказа то, что пустовало так долго. Она рисковала в них захлебнуться. Но вспомнить они ничего не могли ей помочь.
