– Ох, — сказал Джузеппе и скрылся.
– Э, погоди… солдаты — это мелочь, — сказал хозяин. — Тут поважнее господа едут… О господи, сам гонфалоньер Флоренции синьор Содерини жалует, и с ним кто же это, не разберу?… Джузеппе! Черт проклятый, ты вылезешь, наконец, из ямы?!
– Иду, иду, — сказал Джузеппе.
Вошли Леонардо и Содерини, человек невысокого роста, с большим носом, с большой челюстью.
– Спокойнее, маэстро, спокойнее, — сказал он, — мои солдаты вас проводят. Если нужно, попугают мародеров.
– О! Попугают! — откликнулся Леонардо. — Все кого-нибудь боятся… Мирные волы и те пушки тянут… Сладостная военная жизнь… Мало еды, зато много крови…
– Ну, ну, не расстраивайся… Ты бы лучше подумал, как нам выиграть эту войну… Такому великому инженеру, как ты, грешно уклоняться…
– Я уже подумал.
– Ты шутишь… Все вон отсюда… Оставьте нас вдвоем.
Все ушли.
– Ну говори, — жадно придвинулся Содерини.
– Надо так сделать, — сказал Леонардо, глядя в окно. — Надо заключить мир с пизанцами.
– Что? — изумился Содерини. — Ну хорошо… Продолжай.
– Надо заключить мир… Это первое… Нужно построить канал на реке Арно, который соединит город Пизу с Флоренцией… Это второе, — сказал Леонардо твердо.
Содерини пристально поглядел на Леонардо и отодвинулся, поджимая тонкие губы.
– Я исследовал реку… Это вещь возможная… Канал нужно строить совместно с пизанцами… После этого войны ваши прекратятся, потому что канал обогатит оба города… Я сделал подсчеты.
– Ты сумасшедший, — сказал Содерини, внимательно глядя на Леонардо, — вот почему ты бродишь здесь между двумя лагерями… Я все понять не мог… Ну, прощай, — и он ушел…
– Привет вам, мастер Леонардо, — сказал хозяин. — Давненько к нам не заглядывали.
– А ты все тот же, что и был, — сказал Леонардо. — Неграмотен, как францисканец, но весел.
– Я потому и весел, что неграмотен, синьор Леонардо.
– Не притворяйся, друг, что ты глупей, чем есть.
– Вы сильно постарели, синьор Леонардо… Зато много успели, я слышал.
– Деньгами нищ, зато богат разлуками. Ну, прощая, пойду и я…
И Леонардо вышел из трактира.
– Постарел… Постарел, — сказал хозяин, глядя ему вслед. — Раньше он был спокойный.
А приезжий тем временем видел сон. Но так как наступило летнее веселое утро, и город пробудился, и никому дела не было до чудака, который заснул в тени возле придорожного окраинного кафе, то мозг его слышал звуки, шумы, пение, музыку города. И отключенная воля не мешала мозгу перерабатывать информацию по-своему и приводить ее в соответствие с опытом жизни этого приезжего, с его тайными хотениями, с его талантом. А что такое талант — не знает никто. Может быть, это способность иногда побывать в четвертом измерении и оттуда поглядеть на наши три.
И тогда приезжий видит, как на скамейку, под часами, садятся старик и девушка.
– Сон, а сон, — сказал приезжий. — Я кому говорю!… Ты мне снишься?
– Да отвяжись ты, господи, — сказал сон. — Я же на работе!
– Надоело мне это тиканье, — сказал приезжий. — Сил нет.
Тогда старик щелкнул пальцами, и тиканье пропало. Остался только писк транзисторов.
– Люди не любят, когда им заметно, как течет время, — сказал старик.
– Какой-то вы странный, гражданин, — сказала ему девушка. — Я вас где-то видела.
– Вряд ли мы могли встречаться, — сказал старик. — Я чертовски стар. Фактически я ваш праотец.
– Какой-то вы странный, гражданин, — сказала девушка.
– Вы сидите под часами, — сказал ей старик. — Значит, вы пришли на свидание. Логично?
– Я пришла просто так. У нас общежитие еще закрыто. Я обыкновенная девушка.
– Еще одна сумасшедшая! — сказал приезжий. — Можно подумать, что бывают обыкновенные девушки… Послушайте, — сказал он старику. — А вы действительно тот самый?…
– Да, конечно. Я тот самый.
– Забавно, — сказал приезжий. — Итак, на бульваре сошлись трое — поэт того старомодного типа, который верит во вдохновение, девушка, считающая себя обыкновенной, и бог времени Хронос.
– Да. Я Хронос, — сказал старик. — Поэту не стоило бы удивляться. Я был всегда и всегда буду.
– Кстати, время относительно. Это доказал Эйнштейн.
– Э-э… — сказал старик. — Отдельному человеку это незаметно… Плохо, если поэт перепутал время.
