— Вижу львов.
— Направление?
— У берегов Ого́ве.
Услышав это. Генерал мужественным шагом прошествовал к входу в барак. И отсюда, сложив рупором ладони, крикнул на весь пустырь:
— Трево-ога! Львы на горизонте! Экспедиция в опасности!
В ответ из кустов донеслись глухие удары барабана. Четверо мальчишек, замаскированные ветками, вооруженные крышками и жестянками, бежали к нему через пустырь.
Но сегодня они, видимо, играли без всякого увлечения. Бублик тотчас это почувствовал. Еще бы! После того как Носик высказал свое мнение прямо в глаза Генералу, они все перессорились. Вообще-то спорили они частенько, но на этот раз многие резко критиковали Генерала. Он ужасно огорчился и обещал «вносить больше разнообразия» в свои затеи.
Только по одному вопросу все держались единого мнения: «садик пай-деток» они ни за что расчищать не станут. «Лучше погибнем от жажды в пустыне, чем начнем водить хороводы», — клялись они.
Но сегодня на пустырь не явились Урзель Хейнеман, Олаф Вейст и Эрика Ла́утеншлегер. Вместо них обещала пожаловать Точка. «Ну и пусть приходит! — подумал Бублик. — Все равно в военные игры всем интересно играть. Всем и везде — на Дальнем Севере и в жаркой Африке… И мы не отступим».
— Живей! — кричал Генерал. — Тревога! Объявляю тревогу!
Но это не помогло. Штрекенбах и Ми́тшлих продолжали играть консервными банками, а Пингвин вяло прогуливался вдоль изгороди, словно объявили появление белочек, а не рыкающих львов. И только Герберт носился как угорелый. Сегодня он в порядке исключения был бушменом. Из-за нехватки рабочей силы. Но вдруг во все горло заорал Пингвин:
— Ребя-я-я! Сюда, скорей!
Генерал не двинулся с места, наоборот, ка-ак гаркнет изо всех сил:
— Тревога!
Напрасно. Штрекенбах и остроносенький Митшлих, не скрывая любопытства, помчались к проходу в изгороди. Там, важно расставив ноги, покачивался, словно под звуки вальса. Пингвин.
— А ну, тихо! Там, внизу, что-то есть!
Долговязый Штрекенбах оттеснил маленького Пингвина в сторону и тоже прислушался. Да, под дерном явственно слышен был шум. Ух-ух-ух-ух!
— Под нами яма. Спорим? — Митшлих встал на коленки, просунув голову между ног Штрекенбаха.
Тут подоспел и Генерал.
— А ну пропусти! — скомандовал он и стал ощупывать землю. — Нож!
Герберт подал ему складной нож.
— Так ведь я открыл ее первый, — хныкал Пингвин.
Генерал вырезал небольшой кусочек дерна и пальцем прокрутил в земле дырку. Ему все стало ясно. Поднявшись с колен, он со скучающим видом изрек:
— Крышка водопроводного люка. Ничего интересного.
Как сказать! Учитывая однообразие их игр… Пингвин хотел сейчас же срыть весь дерн, но Генерал его оттолкнул:
— Потише, приятель! Сперва надо обдумать это дело!
Однако обдумывали это дело они не слишком долго, а дружно взялись за работу. Вынуть им пришлось порядочный круг дерна. Маленький Пингвин, стоя рядом, все повторял:
— Ведь я открыл, ведь я…
Наконец из-под земли показалась крышка водопроводного люка диаметром сантиметров в пятьдесят. Поднять ее оказалось нетрудно. Но, увы, сенсационного открытия не последовало. В бетонированной шахте не было ничего, кроме земли и муравьев.
— Положение ясное, — констатировал Генерал. Ему хотелось поскорее вернуться к прерванной игре. — К бараку подходит перекрытая водопроводная труба. Смекнули?
Да, теперь они всё смекнули. Еще до войны, когда богачи Ингельсбаха играли здесь в теннис, они приказали провести сюда водопровод.
— Ну, чего же вы ждете? — спросил Генерал.
Но никто не хотел идти с ним, все стояли и думали: как можно использовать такую водопроводную трубу? Больше всех предложений внес Пингвин. Ему хотелось проложить вдоль трубы электрический провод, набить люк петардами и взорвать опостылевший пустырь вместе со всем хламом и мусором. Блестящая идея. Или, например…
— Есть, придумал! — выпалил Генерал. Раз уж ребята хотят включить в игру этот водопровод, идею должен подать он. Ведь он как-никак генерал. — А не сегодня ли прибудет к нам Точка? — спросил он.
Они не сразу поняли, какое это имеет отношение к водопроводному люку.
— Так слушайте! Крышку снесем в барак. На отверстие положим несколько веток. Сверху накроем дерном… Ну? Смекнули?