Все это объяснилось нам лишь в марте 1883 года. Пока мне, в сущности, можно было бы убраться в свое Морне. Но мы все еще думали, что, может быть, дела у Николадзе изменятся. Сверх того — раз уж я был в Париже, следовало хоть из приличия похлопотать о «Вестнике “Народной воли”*, к редакторству в котором Марина Никаноровна уже привлекла Лаврова. Другим редактором числился я. В случае возобновления переговоров с Николадзе издание «Вестника», усиливающее наше влияние на Россию, сделалось бы очень важным делом.
Итак, я еще остался некоторое время в Париже, в многочисленных разговорах с Лавровым.
VIII
Таким образом мне пришлось положить начало знакомству с Лавровым. Эго знакомство и помимо деловых соображений было весьма интересно. Во-первых, он был немалой революционной знаменитостью, во-вторых, человек положительно симпатичный, несмотря на некоторые отрицательные стороны.
Жил Петр Лаврович на rue Saint Jaques, Ns 328, где пробыл до конца дней своих. Эта улица, упирающаяся в boulevard Port Royal, — одна из старых парижских улиц со всей свойственной им наружностью. Узкая, с узенькими тротуарчиками, с домами такими же узкими и слитыми между собой без промежутков, но очень высокими, этажей в пять. По старинной манере верхние этажи чуточку выступали над нижними, так что дома сверху немного наклонялись. Не знаю, почему явилась эта странная архитектурная манера, но благодаря ей дома лучше защищали прохожих от дождя, нежели дома, поставленные совсем прямо. Улица эта очень бойкая, со множеством посредственных магазинчиков и таких же посредственных кабачков.
Квартира Лаврова помещалась невысоко, на втором или третьем этаже, и была невелика — всего две комнаты с передней и кухней. Первая комната служила приемной, задняя — спальней и кабинетом. Впрочем, обе они, как и кухня, представляли больше всего нс то библиотеку, не то склад книг, буквально набитые книгами не только на открытых узких полках по всем стенам до потолка всех помещений, но везде, где возможно, — на столах, стульях, книги грудами лежали даже на полу. На взгляд, думаю, у Петра Лавровича было больше десяти тысяч томов, на всех главных языках, и книги все хорошие, научные, по всем отраслям знания. Он получал постоянно все новые и новые пачки книг, по большей части бесплатно. Многочисленные друзья его, профессора и литераторы, в изобилии снабжали его всеми новыми произведениями литературы, то есть научной. Беллетристики я у него совсем не помню, но было довольно много русских ежемесячных журналов. Думаю я, что он покупал кое-что и на собственный счет. Получая книгу, Петр Лаврович обязательно разрезывал ее и просматривал. Перечитывать серьезно всю массу получаемых им книг было, конечно, физически невозможно, да, конечно, и бесполезно. Но знания его были поразительно обширны по всем предметам. У него можно было спрашивать о чем угодно, и он тотчас осведомлял как по существу, так и о литературе предмета. Я встретил в течение жизни только трех человек таких универсальных знаний: Лаврова да еще Николая Федоровича Федорова>16 в Румянцевском музее и Владимира Александровича Кожевникова>17. Разумеется, Петр Лаврович все-таки не мог обойтись своими книгами и иногда холил в Bibliothèque National. По специальности он был когда-то естественник и состоял когда-то профессором химии в одном высшем учебном военном заведении, чуть ли не в Академии Генерального штаба. Вообще, я не знаю хорошо его биографии. По происхождению он был сыном богатого помещика, состоял на военной службе (в артиллерии) и дослужился чуть ли не до полковника. Потом был профессором. Не знаю, по какому случаю он был сослан административно в Вологду, откуда бежал за границу в 1870 году. С 1875 года уже начал выходить его «Вперед*.
Писал он легко и много, отвратительным неразборчивым почерком. Кроме большой литературной работы в революционных изданиях и отдельных изданиях (как «Государственный элемент в будущем обществе»), он писал, так сказать, основной труд жизни — громадный, бесконечный, которого заглавие я, к сожалению, позабыл. Тему его составляло, насколько помню, развитие жизни на Земле, начиная от зарождения земного шара и кончая историей человека, человеческой мысли и общественности. Поклонники его собирались иногда у него слушать отрывки из этого сочинения. Я ни разу на эти чтения не ходил.
