— Достаточно справедливо, миз Зилвицкая, — ответила она миг спустя. — Как и замечания мистера д'Ареццо. Однако, думаю, вы оба упустили из вида один существенный момент.
Она сделала паузу, прикидывая, дать ли слово кому-то ещё из гардемаринов. По лицу Кагиямы было похоже, что тот понял, к чему она ведёт, а вывод, сделанный одним из их товарищей, мог оказаться более выразительным и подчеркнуть тот факт, что им самим следовало подумать об этом в своё время. Но это могло привести и к обиде, чувству унижения оттого, что их положил на лопатки один из своих.
— Я хочу, чтобы все вы задумались над тем, — сказала она после паузы, вместо того чтобы обратиться к Кагияме, — что вы не воспользовались всеми возможностями сенсоров, доступными вам. Да, к моменту, когда противник поднял клинья, они находились уже в пределах досягаемости сенсоров вашего корабля. Но они были достаточно далеко, особенно учитывая, что сенсоры в гипере работают всегда хуже, чем в обычном пространстве, чтобы при использовании исключительно возможностей корабля досягаемость сенсоров пострадала. Если бы вы запустили дистанционную платформу, у вас практически наверняка оказалось бы достаточно времени, чтобы подвести её настолько близко к "тяжелому крейсеру", чтобы пробиться сквозь его РЭБ, прежде чем он отвлек вас с оптимальной позиции и захватил врасплох.
Хернс заметила оцепенение — и само-обвинение — промелькнувшие в глазах Зилвицкой. Определено, крепко сложенная девушка-гардемарин не привыкла проигрывать. Также ясно, что ей не понравилось это ощущение… особенно притом, что она считала это своей виной.
— Далее, — продолжила Абигайль, довольная тем, что более нет нужды останавливаться на этом моменте, — признавая то, что первоначальная неправильная идентификация и неспособность определить, что вражеский флагман только имитировал повреждения, были главными причинами произошедшего, надо отметить и некоторые другие оплошности. Например, когда эсминец начал обходить вас с фланга, вы изменили курс на сближение с ним. Было ли это наилучшим решением… миз Павлетич?
— В ретроспективе, нет, мэм, — ответила Рагнхильд. — В то время и учитывая всё, что нам, как мы полагали, было известно о ситуации, я бы сделала абсолютно то же самое. Но, оглядываясь назад, я полагаю, что было бы лучше сохранить наш прежний курс, даже если бы наша неверная интерпретация ситуации была правильной.
— Почему? — поинтересовалась Абигайль.
— Эсминец не покинул бы зону ракетного обстрела "Киски"…
Девушка-гардемарин резко оборвала себя, и её лицо приобрело интересный оттенок насыщенного красного цвета. Абигайл почувствовала, что её губы кривятся, но каким-то образом — спасибо Испытующему! — смогла удержаться от смешка, или просто улыбки и не завершить этим падение девушки. В помещении наступила полная тишина, и она почувствовала, что взгляды всех гардемаринов прикованы к ней в ожидании карающего удара молнии, который обязан был испепелить уже почти приговоренную их сослуживицу за её ужасную дерзость.
— Чью зону ракетного обстрела, миз Павлетик? — невозмутимо переспросила Абигайл, как только уверилась в сохранении контроля над своим голосом.
— Простите мэм, — несчастно пробормотала Рагнхильд. — Я имела в виду "Гексапуму". Зону ракетного обстрела "Гексапумы".
— Я догадалась, что вы имеете в виду корабль, миз Павлетич. Но, боюсь, я не совсем разобрала имя, которым вы его назвали, — радостно сказала Абигайл, не сводя взгляда с золотоволосой девушки-гардемарина.
— Я назвала его "Киской", мэм, — наконец призналась Рагнхильд. — Это своего рода наше неофициальное прозвище для него. Я имею в виду, только между нами. Мы не использовали его в разговоре с кем-нибудь ещё.
— Вы называете тяжелый крейсер "Киской" — повторила Абигайл, очень аккуратно произнося это имя.
— На самом деле, мэм, — вмешался Лео Штоттмейстер, мужественно вставая на защиту Рагнхильд, или, по крайней мере, пытаясь отвести от неё огонь, — мы называем его "Бойкой Киской". На самом деле это… комплимент. Своего рода ссылка на то, какой он новый и мощный, ну и…
Его голос заглох, и Абигайль упёрла в него столь же пристальный взгляд, как до того в Павлетич. Прошло несколько секунд напряженной тишины, затем она улыбнулась.
