Саддам издал истошный вопль и тяжело осел. Вес тела, пришедшийся на раздробленную кость, вызвал моментальную агонию, и он упал спиной на платформу, подтянув колени и зажав руки между ног. Кровь текла на деревянный настил сквозь порванные брюки. Стоявшие рядом в ужасе отшатнулись, а человек, которого чуть было уже не казнили, изо всех сил поспешно пополз прочь. И тут, когда президент, крича от боли, разлегся на платформе, характер его повреждений открылся для обозрения всем присутствующим.
Лишь какую-то секунду мертвую тишину нарушали только жалобные вопли Саддама, а затем начался кромешный ад. И снова шум поднялся как раз вовремя, чтобы заглушить звук самого винтовочного выстрела, к тому моменту достигшего толпы. Приговоренные люди из первого подразделения Амн-аль-Хасс, увидев шанс на спасение, вырвались от своих пребывавших в шоке мучителей и кинулись к оружию. Второе подразделение пришло в себя достаточно вовремя, чтобы пристрелить несколько человек, но многим удалось схватить свои АК и направить их на противника. Возле платформы разразилось полномасштабное сражение между двумя группами охранников. Начальника охраны убили одним из первых, а вместе с ним умерла последняя видимость порядка. Менее чем через минуту около шестидесяти охранников лежало убитыми и ранеными. Еще большее количество людей пострадало в толпе от перекрестного огня. У охранников, паливших из своих «Калашниковых» длинными нескончаемыми очередями, стали кончаться патроны, и они бросились в яростный рукопашный бой.
Среди беспомощно наблюдавших за всем этим солдат находилось подразделение иракских артиллеристов. Это было все, что осталось после «войны в заливе» 1991 года от трех полных артиллерийских дивизий, практически стертых с лица земли американскими бомбардировщиками Б-52 в дни, предшествовавшие наземному наступлению союзников. Они оказались беспомощными и тогда в Кувейте, сидя внутри бункеров, которые считались надежным укрытием, в ожидании приказа открыть огонь из своих гаубиц Д-30, но рокочущий гром Б-52 доказал бесполезность жалких защитных сооружений. В одном из подразделений погибло более девяноста процентов личного состава. Оставшиеся в живых – обессиленные, оглохшие, сильно контуженные – были не многим лучше зомби. Их боевой дух был сломлен: они были опустошенными и ожесточившимися и в большинстве своем страдали психическими расстройствами. Их собрали в одно подразделение, но даже вливание в виде офицеров Республиканской гвардии Ирака, произведенное после войны, чтобы восстановить моральный дух и дисциплину, имело мало успеха. Ужас и отвращение людей к войне остались, а невысказанная ненависть солдат сфокусировалась на одном человеке, которого они считали повинным в собственных несчастьях и страданиях всей страны. У Саддама была своя мудрость, когда он не позволял солдатам иметь оружие во время мероприятий, подобных сегодняшнему.
Вместе с тысячами жителей Тикрита эти люди в панике рассеялись, когда выстрелы президентской охраны начали косить толпу. Привыкнув к постоянно оглушающему, варварскому существованию, лишенные права распоряжаться собственной жизнью, они безропотно подчинились бы любому проявлению власти. Это были фаталисты, пешки, не способные на самостоятельные действия.
Пребывая в шоке, раздавленные происшедшими за какие-то несколько минут событиями, они, вероятно, вели бы себя также инертно, как и привыкли, и не оказали бы сопротивления, даже если бы их самих начали по одному выводить на казнь. Однако на этот раз все оборачивалось совершенно иначе. Они видели это собственными глазами. Зрелище сражавшихся между собой людей из элитной охраны Саддама было само по себе поразительным, но в их мозг врезалась и другая незабываемая картина. Это вид самого диктатора, в агонии лежавшего на помосте и самым очевидным образом лишенного признаков его мужской гордости, что было представлено на всеобщее обозрение. Они пораскрывали рты в полном неверии. И тут раздалось хихиканье молодого капрала.
Буквально через мгновение, заходясь от смеха, к нему присоединились остальные солдаты. Смех перешел в истерику. Слезы безумного веселья и ярости охватили ряды солдат. Где-то глубоко внутри этих людей разгорелась искорка мужества, которую даже они сами считали давно загашенной. Так долго и глубоко скрываемая тлеющая ярость бурно вырвалась наружу. Поначалу медленно, а затем в едином порыве они поднялись с земли и в смертельном броске устремились на людей из Амн-аль-Хасс.
