Уолтер Соренсен усиленно размышлял. Что-то там произошло – тут не могло быть сомнений. Но вот что именно?
– О'кей, Джон, давай-ка все обмозгуем. Двадцать минут назад мы имели обычную картину – машины стоят рядком и все выглядит просто отлично. Прилетает вертолет. Скажем, с Саддамом на борту. Саддам вылезает, чтобы осмотреть войска или зачем-то еще. А через пятнадцать минут начинается черт-те что. Этот проклятый джип неожиданно начинает кружить по полю, а шесть танков начинают гореть. Что там происходит?
– Должно быть, они его убили или попытались это сделать, – вдохновенно ответил Кируин. – Что же еще такое могло случиться? И более того, – добавил он, – в настоящее время данные об арене отличаются от информации, полученной при более ранних проходах. Возможно, это как-то связано с дымом от горящих машин, но я так не думаю. Я был слегка озадачен этими данными, но считаю: то, что мы видели раньше, было большим скоплением людей на этой площади. Все, как и машины, выстроены в шеренги. Возможно, это пехотинцы и их очень много. Сейчас у нас есть другие данные. Я бы сказал, что там по-прежнему масса людей, но они уже больше не в строю. Торжества сорваны. Мое мнение – там царит полный хаос.
– Согласен. Предположим, ты прав насчет людей. Вероятно, они в панике. Шесть горящих танков – тут любой запаникует. И этот джип, носящийся по кругу. Мы имеем три элемента, свидетельствующих о хаосе. Поэтому попытка убить Саддама, возможно, действительно имела место. Остается ответить лишь на два вопроса, не так ли? – По-прежнему не отрываясь от экрана, Морж очень тихо, почти про себя, спросил: – Первый: каким образом горстке европейцев удалось этого добиться? Второй, и более важный: остался ли Саддам в живых?
– Уолтер, он мертв, – ответил Кируин без колебаний.
Морж с любопытством посмотрел на молодого человека:
– Откуда такая уверенность?
– Вертолет. Он не взлетел. Да и все остальное не двинулось с места. Один только джип, наматывающий круги. Если бы Саддам был жив, он бы быстрехонько оттуда убрался, как только начались неприятности, ведь так? Ни одно средство передвижения оттуда не отправилось. Он мертв. Они сделали это! – Голос Кируина поднялся до возбужденного крика.
Со всех сторон послышались несдерживаемые возгласы остальных аналитиков.
Морж поднял руки:
– ТИХО! – рявкнул он. – Черт побери, это еще не повод для торжества! Будь я проклят, если кто-то выразит сожаление по поводу смерти этого сукиного сына, но тут на карту поставлены гораздо более серьезные вещи…
– Спасибо, Уолтер. – Морж резко обернулся, и все взгляды обратились на фигуру человека, который незамеченным вошел в комнату. Это был директор Национального бюро разведки. Кируин вскочил на ноги и вместе со всеми застыл по стойке смирно. – Мистер Соренсен прав, – холодно отчеканил Мартин Фейга. – Это еще не обязательно повод для торжества. – Он повернулся к Кируину: – Вы отлично поработали, молодой человек. Впрочем, как и все остальные, – добавил он, оглядев всех присутствующих. Его голос стал жестким: – Но в данном случае вы должны держать свои личные симпатии и мнения при себе. И уж конечно, как уже сказал мистер Соренсен, здесь на карту поставлены более важные соображения. И мне не нужны новые нарушения правил поведения. Вам это ясно?
Со стороны аналитиков послышалось смущенное бормотание: «Да, сэр» и «Извините, сэр».
Густо покрасневший Морж промямлил:
– Это больше не повторится, сэр.
– Хорошо, – сказал директор. – А теперь у вас все еще масса работы. У всех. Я хочу, чтобы вы по-прежнему следовали тенью за этими людьми. И я уверен, что вы их не упустите. До сих пор вы справлялись чертовски хорошо, и я горжусь вами. Я знаю, что могу положиться на вас в этом деле. Ну а теперь – за работу! И, пожалуйста, больше без этих дурацких штучек. – Фейга резко повернулся и покинул комнату.
Присутствующие молча проводили его взглядами.
Не прошло и десяти минут, как пристыженные аналитики уже честно силились сосредоточиться на своих экранах, а Уолтер Соренсен все еще пытался решить: то ли его отдел со всего маху огрели по горбу, то ли со всего маху ободряюще шлепнули по спине.
