Поначалу я планировал сдать Шабетая Шамали под надёжную охрану Вуангу. Это был и простой вариант и верный. Да и напрашивался сам собой. Но потом, хорошенько поразмыслив, решил я поступить похитрее, решил схоронить несчастного воришку там, где точно никто искать не будет, – в загородном доме у находящегося в очередном отпуске полковника Белова. Ну, право слово, прикидывал я, разве кто-нибудь сходу догадается искать беглого трикстера в доме главного опера молотобойцев? Да если даже кто-то шибко грамотный вдруг и сообразит, едва ли, находясь в здравом уме и светлой памяти, сунуться посмеет. В общем, что и говорить, это был отличный вариант. Оставалось только самого Архипыча уговорить.
Что удивительно – если уж масть пошла, то она пошла – дозвонился сразу.
– Здорово, Егор, – поприветствовал меня старый вояка.
Говорил он бодрым, вовсе не сонным голосом, однако ради приличия я всё же сказал:
– Извини, что разбудил.
– Успокойся, – живо откликнулся он. – Ни в одном глазу. Сижу во дворе, пялюсь на звёзды. Небо нынче на редкость чистое.
По идее после этих дежурных фраз мне нужно было бы сразу перейти к деликатным причинам столь позднего звонка. Однако с бухты-барахты объявлять свой интерес я не решился, пошёл накручивать дипломатические турусы:
– Занятное у тебя хобби, Серёга. Завидую.
– Купи телескоп, – тут же посоветовал молотобоец, – и не будешь завидовать. Не такие уж это, Егор, и великие деньги.
– Нет, подобное веселье не про меня. Не люблю полуночничать. Да и опасно это, часами звёзды разглядывать. Душевными расстройствами чревато.
– Считаешь?
– Чревато-чревато. Было же сказано: если долго вглядываться в бездну, бездна начинает вглядываться в тебя. Так что ты там, Серёга, поаккуратней давай. Отрывайся время от времени от трубы.
Несколько секунд Архипыч соображал, глумлюсь или нет. Ошибочно решил, что говорю всерьёз, и заметил с фатализмом, присущим видавшим виды людям:
– Плевать, пусть себе вглядывается. Ничего кроме самой себя не увидит.
– Смотри, Серёга, – сказал я. – Ох, смотри. Один раз предупредил, больше не буду.
После чего не выдержал и хохотнул.
Вопреки ожиданиям Архипыч не рассердился.
– Так ты для этого мне посреди ночи позвонил? – спросил незлобиво. – Чтоб поиздеваться? Да? Слушай, а ты там случайно не наклюкался?
– Нет, представь себе, стёкл как трезвышко, – взяв себя в руки, ответил я. – Извини, Серёга. И не обижайся. Помощь мне твоя нужна, вот и звоню. А выделываюсь, оттого что не знаю, как подступиться.
– А ты не стесняйся. Говори-докладывай. Что там у тебя стряслось?
– Человечку одному крыша нужна, причём срочно.
– В каком смысле крыша? Крыша в смысле "крыша над головой" или крыша в смысле…
– Во всех смыслах, Серёга. Во всех. Так уж случилось. И приютить нужно и защитить. А ещё отмыть, накормить, от простуды пилюлю дать и спать уложить.
– Кто такой?
– Это не по телефону.
– Ну, хорошо, подъезжай, потолкуем.
– Спасибо, Серёга, уже едем.
– "Едем"? – Архипыч хмыкнул. – А я и вправду подумал, что скромничаешь.
Сказал и в ту же секунду отключился.
Сложив трубку, я покосился на Шабетая. Моего разговора с Архипычем он не слышал, не мог слышать, спал, откинув кресло до упора. Впервые за последние дни почувствовал себя в относительной безопасности, вот сразу и уснул, как только отъехали от детсада. Впрочем, и во сне приходилось ему, судя по всему, не слишком сладко. Он то и дело вздрагивал, постанывал, а один раз так жутко завыл, что мне пришлось потрясти его легонько за плечо и пропеть волшебные "чи-чи-чи". Видимо и там, в реальности, сотканной из расплывчатых образов, бесконечных подмен и немотивированных поступков, он тоже был вынужден скрываться. И, как мне кажется, выходило у него это не слишком удачно. Что, впрочем, и не удивительно. Во сне в принципе невозможно скрыться. Ведь на самом-то деле там приходится прятаться не от какого-то услужливо подогнанного подсознанием фантасмагорического бабайки, а от самого себя. От самого себя не спрячешься, себя самого только найти можно.
